Без имени, без веры, без надежды - [38]

Наконец, Фея отстранилась, шмыгая носом.

– Все, спасибо, что-то я совсем расклеилась… Так почему ты ещё жив? – она тут же требовательно взяла Меченого за грудки. – И как ты себя чувствуешь?

– Как человек, которого только что обсопливили, – будь на месте Меченого кто-нибудь другой, Шендже бы подумал, что он сдерживает смех.

– Ой, прости, прости, прости! – Фея шмыгнула носом. – Хотя… я так часто это делаю, что пора бы тебе и привыкнуть. А вот к твоим пропадам я привыкать не хочу, так что об этом мы с тобой еще поговорим. – Она неожиданно нахмурилась и недовольно взглянула на Шендже. – Так, мастер-механик, а что вы до сих пор здесь делаете? В театре давно не были? Ведь можно было понять, что я сразу помчалась сюда, как узнала, никого предупредить не успела! Живо, собирай наших! Старичков я имею в виду, и смотри, не перепутай! С утра у Морта, и пусть только попробуют не прийти!.. Итак? – Она снова повернулась к Меченому.

– Ходят слухи, что когда он в очередной раз пытался бросить нас на произвол жестокой судьбы, Мать-Смерть вывела его с кромки за ухо и наказала не возвращаться еще лет двести, – невозмутимо сообщил Тьёльги. Фея недоуменно заморгала, не зная, то ли смеяться шутке, то ли воспринимать услышанное серьезно, но "хвостики" прыснули разом, и бардесса, не удержавшись, расплылась в улыбке.

Не было отчаяния. Не было страха. И боли тоже не было. Все детали встали на свои места, механизм работал правильно, и не следовало вглядываться в маячащие впереди смутные тени.

Шендже потянул с вешалки плащ и вышел, не скрипнув дверью. "Ладно, мне все равно никогда не нравились эти тапки", – подумал он, закутываясь поплотнее и нахлобучивая на лоб шляпу, прежде чем выйти из-под "козырька" крыльца.

Прошлое. Риэннош эл'Георс. Смерть.

Самообман – наркотик для слабых духом. Он никогда не видел в нём пользы. И никогда не обманывал себя. Но он умел верить и надеяться. Даже если шанс на удачу был похож на предрассветный туман.

Надежда – это же совсем другое, не так ли?

Он знал, что высокий пост и прилагающийся к нему скипетр получил только потому, что выбирать было не из кого. Одни трусливо сбежали, сумев воссоздать отвратительное заклятье, придуманное его бывшей подругой, другие погибли или были покалечены, третьи, проявив невероятную изворотливость, нашли тысячу причин выйти из числа претендентов. При ином раскладе Неподвластные посчитали бы, что это он убирает соперников с дороги, но уже десяток лет как гильдмастерство в их гильдии было не вожделенной целью многих, а синонимом слова "жертва".

И хотя он держал скипетр уже четыре года – вчетверо дольше, чем его предшественница (при воспоминании об Элейс, её изломанном теле и мутных безумных глазах он до сих пор не мог сдержать дрожи) – Рьен четко знал, что его час близок.

"Если падаешь со скалы, отчего бы не полететь?", говорили А'йорды. И прибавляли: "А когда нужно уходить, найди тех, кто разделит с тобой путь".

Он чувствовал их приближение. Слышал, как один за другим они выходят из портала – без страха и волнения, неторопливо, размеренно, четко зная, кого искать и куда идти. Он видел марево мощных щитовых чар, колыхавшихся вокруг них, и знал, кто послал этих людей. Он в последний раз проверил амулеты и с усилием свел ладони, призывая Силу.

Когда он расшвыривал молнии и ледяные шары и стремительно метался по выложенному диким камнем двору, уклоняясь от заклинаний убийц, он не боялся. Это был его дом. Дом многих поколений предков оберегал своего хозяина, вливал в него силы, искажал и отклонял чары, которые сам маг не мог отразить или заметить. Он был на своем поле. Никто не уйдет живым. Они все останутся лежать здесь. Мёртвая кровь впитается в землю, войдёт в камень, а жизненная сила врагов рода станет частью защитных арканов, пронизывающих стены, и будет служить тем, кого их хозяева так стремились умертвить.

В трансе "живой волны" он с лёгкостью уклонился от меча, пламенеющего Огненной Смертью, и внезапно поймал проблеск светлых волос очень знакомого оттенка за спинами нападавших. Маленькая фигурка в темном стояла у внешней стены и с видимым любопытством наблюдала за вновь и вновь захлёбывающимися атаками

"Они привели с собой ребёнка?! Ребёнка?!"

Рьен едва не пропустил удар и, выругавшись, достал юркого убийцу своей коронной Зеленой Гнилью. Обновил щиты, одновременно отбрасывая нападавших Вуалью Радуги и…

Надежные, не раз проверенные амулеты осыпались невесомой пылью, и защита развеялась, словно дым. Заклинание ударило Рьена в грудь и отшвырнуло назад, как лист бумаги, пробив пластинчатый доспех из аглара и пришпилив мага к стене, словно огромную бабочку. Он беспомощно трепыхался, силясь освободиться, а тонкие нити заклятий продолжали изливаться из раскрытых ладоней…

"Испытай на себе то, чем ты кормил других…"

Его век коснулся обжигающий свет, а потом… потом не было ничего.

"Испробуй, каково это, когда нож входит в спину!"

Он висел в пустоте, которая не могла быть Явью. Но и Нейарет атан Дин она тоже быть не могла. Он видел Туман-между-мирами лишь раз, когда подруга, свято верившая, что однажды увиденное стоит стократно услышанного, решила взять его с собой. Узкая теплая ладошка Эль'кирин А'йорд лежала в его руке, а его только что не тошнило от страха. Он хорошо запомнил то ощущение. И шепчущий туман тоже запомнил.