Без дорог - [19]
На селе было оживленно. Несмотря на дождь и непролазную грязь, от дома к дому через улицу бегали ребятишки, пробирались с ведрами и бидонами разодетые в пестрые сарафаны женщины. Иногда из открытых дверей и окон вырывались песни и громкие пьяные разговоры, или доносился беспощадный стук каблуков о толстые прочные половицы так, что дрожала изба. Воздвиженье гуляло! Гуляло широко, с удалью празднуя свой престольный праздник — Воздвиженье, дожинки и отмолоты, а вместе с тем провожало в глухие трущобы лесов на лесоразработки свою молодежь.
В праздничной суматохе никто не обратил особого внимания на чумазых, как трубочисты, путников. Мы вошли в дом правления колхоза. Но, кроме старика-сторожа, не нашли никого. Он показал на дом председателя и, шамкая беззубым ртом, проговорил:
— Туда идите! Он у себя с бригадирами и передовиками отмолоты празднует. Только тверез ли?
В большой просторной избе, за двумя накрытыми домотканной холстиной столами, уставленными блюдами с пирогами, соленьями, вареной свининой, жареной бараниной, пустыми бутылками из-под водки и разных наливок, сидели подвыпившие мужики в ярких праздничных рубахах и новых грубошерстных костюмах. В избе стоял гвалт и крик. Кто-то спорил о пользе посевов льна. Конюх рассказывал животноводу о том, как он выходил после опоя племенного жеребца. Кто-то кому-то грозил побить стекла и посуду, кто-то кого-то упрашивал выпить и, обращаясь к председателю, опустившему на стол голову, тяжко вздыхал и жаловался, что его обошли. Бородатые, усатые и бритые лица с опаской повернулись к вошедшим. Толстая дородная хозяйка, не донеся к столу самовар, поставила его на пол и, заложив за спину руки, вызывающе спросила:
— Вам чего и кого надобно?
— Нам председателя. На квартиру встать дня на два. С техником, который тут у вас землю мерил, встретиться хотим.
— Филя! Филемонушко! Подними голову-то от стола! Про тебя люди спрашивают! — крикнула хозяйка супругу.
— А-а-а! Кто-о-оо-о меня спрашивает? Я сегодня выходной. Нет меня. Я отмолоты праздную. — Пробормотал, растягивая слова, председатель и с трудом поднял отяжелевшую хмельную голову. На вошедших уставились серые, слезливые, опухшие глаза, седенькая клинушком бородка зашевелилась, председатель вдруг встрепенулся и, стукнув в наступившем молчании о стол кулаками, выкрикнул:
— Опять на квартиру! У-у-у беглые! Мало вас тут из лагеря на Волгу бегает?.. А мы после за вас лесозаготовки выполняй! Нет вам квартиры! Бригадиры, задержать ихнего брата! В баню запрем!
Председатель уже не говорил, он что-то выкрикивал, хрипя и срывая голос. Нас обступили и схватили за руки. Моя ладонь со смятым командировочным удостоверением была сжата, как в тиски, молодым, рослым парнем. Я пробовал возражать, но парень только пьяно и тупо чему-то улыбался, крепко держа мою руку.
— Ружья не отбирать! У меня чтобы без кровопролития было! Петруха, скачи в Покров в сельсовет за милиционером… Потом с ними разберемся, — продолжал отдавать приказания председатель, снова опуская на стол голову.
Баня была новая. Хотя и с низким потолком, но просторная. И топилась по-белому. Пол не успел высохнуть от предпраздничного мытья. От печурки и полка шло тепло… Когда захлопнулась дверь и в замке щелкнул ключ, мы услышали:
— Пусть посидят! Много их нынче тут шляется! Потом разберемся.
Голодные, мокрые, грязные, смертельно усталые, мы были поражены самоуправством, чуждым обычаям Северного края.
Усевшись на широкие чистые лавки председательской баньки, переглянулись и дружно рассмеялись. Было обидно и глупо… Но что же делать, если не смеяться?!
— Эх, помыться бы тут не мешало! Банька-то ладная! Давайте пока сухарики для праздничка натощак погрызем, — предложил Андрей.
— Вот куда сводка рельефа и сто двадцатая горизонталь завели! — пошутил я, смакуя сухарь.
Поздно вечером нас разбудили голоса. В маленькое оконце пробивался тусклый свет от керосинового фонаря. Кто-то наощупь открыл дверь, и хриплый, очень знакомый басок прогудел:
— Ну и дела! Всю осень по отмолотам езжу… То у Покрова по новому стилю дожинки и отмолоты справлялись, а теперь по старому, в Воздвиженье, престольный праздник и отмолоты! А я смотри за порядком по всей округе!.. Разве это дело землемера?!
— А ну! Выходи! Кто тут беглые! Теперь разберемся, — скомандовал председатель, распахнул дверь и осветил баню.
Не решаясь войти, «землемер» и председатель долго рассматривали необычную картину. На лавках разложены аэроснимки, рядом с ними чертежные перья и прикрытая матовым стеклом тушница[58]. Из раскрытой полевой сумки торчат полевые журналы и остро очиненные карандаши. Рядом с пустыми кружками и котелком лежат анероиды в круглых кожаных футлярах и дырявые лапти вперемежку с кожаными длинными чулками и шерстяными носками. А на полке, в одном нижнем бельё, босые и грязные сушатся двое задержанных.
«Землемер» кашлянул, хотел что-то сказать, поперхнулся от смеха и захлопнул дверь. Я узнал топографа Павла Степановича.
— Дуняша! Ду-у-у-ня! Давай воды! Затопляй баню! Гостям помыться надо! — что есть мочи захрипел председатель.
Вскоре «беглые» с наслаждением смывали с себя наслоения из грязи и пота. Маршрут был последним в сезоне. А вместе с грязью смывались и наши обиды.
Удивительное дело – большую часть жизни путешествия по России и другим странам были для автора частью его профессиональных обязанностей, ведь несколько десятилетий он проработал журналистом в различных молодежных изданиях, главным образом в журнале «Вокруг света» – причем на должностях от рядового сотрудника до главного редактора. Ну а собирать все самое-самое интересное о мире и его народах и природе он начал с детства, за что его и прозвали еще в школе «фанатом поиска». Эта книга лишь часть того, что удалось собрать автору за время его работы в печати и путешествий по свету.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
«С палаткой по Африке» — это описание последнего путешествия Шомбурка. Совершил он его в 1956 году в возрасте 76 лет с целью создать новый фильм об африканской природе. Уважение к Шомбурку и интерес к его работе среди прогрессивной немецкой общественности настолько велики, что средства на путешествие собирались одновременно в ГДР и ФРГ. «С палаткой по Африке», пожалуй, наиболее интересная книга Шомбурка. В ней обобщены наблюдения, которые автору удалось сделать за время его знакомства с Африкой, продолжающегося уже шесть десятилетий.
Автор прожил два года в Эфиопии. Ему по характеру работы пришлось совершать частые поездки по различным районам этой страны. Он сообщает читателю то, что видел своими глазами. А видел он много: столицу и деревни, истоки Голубого Нила и степи Эфиопского нагорья, морские ворота страны — Эритрею и древний город Гондар. Книга содержит интересный материал о жизни народа и сложных проблемах сегодняшней Эфиопии. [Адаптировано для AlReader].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.