Без бирки - [4]

Еще через два дня, хотя строительные недоделки были ликвидированы далеко еще не все, оставшимся итээловцам задолго до конца рабочего дня было приказано прекратить работу, сдать инструмент и явиться в свой барак. Здесь их не только пересчитали, но и проверили по формулярам. Затем объявили, что завтра, рано утром, они отправляются на Брусничный. Народу было совсем немного, едва только на одну этапную машину.

Однако, на рассвете следующего дня, как предполагалось накануне, эта машина из Фартового не выехала, так как в местном гараже ее не успели вовремя отремонтировать. Ефрейтор, начальник этапного конвоя, состоявшего, впрочем, только из него и еще одного, рядового вохровца ругался и кричал, что напишет на нерадивых гаражников рапорт. Его этап, видите ли, должен непременно добраться до главной трассы не позже, чем к двенадцати часам. Почему именно ефрейтор не говорил, есть такой приказ и все, и только продолжал ругаться, от чего, конечно, шестерни в коробке сцепления не переставали греметь. Выехали уже совсем засветло, часа на три позже намеченного времени. Ехали, как и предполагалось, довольно медленно, так как трассу местами уже успело занести снегом. Да и вообще при таких крутых, как здесь, подъемах и спусках, частых поворотах и прижимах шибко со скоростью не разгуляешься. К тому времени, когда машина должна была быть уже на главном шоссе, она только еще въезжала на вершину довольно высокого перевала, пришедшегося, примерно, на середину дороги до Фартового. Сидевший в кабине грузовика рядом с шофером начальник этапа злобно выругался и ударил себя кулаком по колену. Внизу он увидел то, за встречу с чем начальство посулило ему пять суток "губы".

Вытянувшись в длинную вереницу машин, навстречу маленькому этапу шел другой, громадный этап. Основную его часть составляли такие же "газы", наполненные людьми. Однако во главе колонны и в ее хвосте шли "татры", мощные, большегрузные машины, завезенные на Колыму совсем недавно. Их можно было узнать не только по внешнему виду, но и по характерному звуку их моторов. Его издавали вентиляторы воздушного охлаждения. Люди на татрах резко отличались от пассажиров газиков цветом своей одежды. Они были одеты в светлое, очевидно, в новые солдатские полушубки, а до каравана внизу оставалось еще около километра, можно было рассмотреть и оружие многочисленных охранников этапа, почти уже подходившего к подъему на сопку.

- Докукарекались! - с сердцем сказал ефрейтор, - Берлаг прет... Из-за филонов в вашем гараже не успели-таки вовремя на большак проскочить... Непременно напишу на вас, сволочей, рапорт!

- А по мне хоть два рапорта пиши, - пожал плечами шофер, - я, что ли у газика сцепление ремонтировал? - Все вы там б... - буркнул ефрейтор. Водитель начал спуск.

Лет пять шоферивший здесь и в заключении, он отлично знал писаные и неписаные законы колымских дорог. Если бы встречная колонна машин уже начала подъем на перевал, то подождать на специально для этого "спланированной" площадке и пропустить эту колонну должен был он. Но машина-одиночка въехала на склон первой. Теперь, как уже начавшей спуск, путь ей должны были уступить встречные машины, хотя бы их там была целая сотня.

Но внизу на этот счет были, видимо, другого мнения. Головная татра пересекала место, где еще можно было разъехаться, и начала карабкаться в гору. Это было слышно и по звуку ее вентилятора, завывшего на самой высокой ноте. Этот тонкий вой сразу же подхватили хриплыми голосами остальные машины, одна, другая, третья... - Шары там у них повылазили, что ли? водитель нажал на тормоза и растерянно взглянул на начальника,

- Шоферской закон нарушают б...!

-Плевали они на твой закон! - зло ответил ефрейтор, - у спецэтапа право на "зеленую улицу" есть, вот что! - Он открыл дверцу кабины и спрыгнул на дорогу; - выруливай вот теперь обратно наверх! Так тебе и надо, раз работать не хотите, филоны чертовы!

- Говорю, не я сцепление ремонтировал, - сказал шофер, - мое дело баранку крутить...

Заключенные в кузове и ехавший с ними второй конвойный солдат, тоже, конечно, давно уже заметили встречный этап. Вохровец взобрался даже на доску под кабиной, служившую ему сиденьем, ему и махал над головой автоматом; остановитесь мол! Сейчас, ребята, они нас как испугаются, дак к-а-ак шарахнутся со своими машинами под откос... - с издевательскими интонациями в голосе заметил кто-то из заключенных. Молодой солдат с лицом деревенского подпаска сердито обернулся, но ничего не сказал и начал со смущенным видом скручивать цигарку. Подавать спецэтапу сигналы остановки было с его стороны очевидно бессмысленным и довольно глупым делом.

- Солдатни-то сколько... - протянул кто-то из зрителей.

- А собак? - добавил другой. Было уже видно, что солдаты сидят не только в головной и замыкающей машинах. Ряды полушубков, по одному на каждую машину с заключенными белели и под кабинами всех этапных грузовиков. Были видны уже и белые прямоугольники на серых бушлатах заключенных, несомненно, их номера. Покамест все, что толковала о Берлаге лагерная молва, по-видимому, подтверждалось. А что внизу двигался этап с первыми новоселами только что отстроенного ОЛП-а N12 какого-то Берегового лагеря, сомнений быть не могло. Кое-кто силился найти и подтверждение слуха, что заключенные страшного Берлага постоянно закованы в кандалы. Рассмотреть этого пока не удавалось, а вот золотые погоны офицера, высунувшегося из кабины передней машины, были видны отчетливо. Очевидно это был начальник этапа. Он делал рукой такое движение, как будто что-то отпихивал от себя ладонью, перемежая их с угрозами кулаком. Давай, рули в гору! - сказал шоферу ефрейтор, - сама себя раба бьет, когда плохо жнет... - Шофер некоторое время хмуро молчал, позади был узкий прижим к крутым поворотам. Потом заявил: - Скажи своим мужикам, чтобы высадились из машины. С людьми этого драндулета в гору не поведу. - Ефрейтору, видимо, очень не хотелось этого делать. Ему было приказано избежать встречи с берлаговским этапом, чтобы здешние заключенные вообще его не видели. А все складывалось так, будто спецэтап провезут мимо них специально напоказ. Но требование шофера было весьма резонным, машина за милую душу могла скатиться по склону сопки в тартарары. - Вылезай, все! сердито крикнул начальник конвоя и сам, выпрыгивая из кабины. Злой не менее его, "водила" старенького газика вылез на подножку, посмотрел назад, на добрые триста метров петлястого карниза и, произнеся как молитву длинное блатняцкое ругательство, включил задний ход. Грузовик медленно пополз вверх.