Бейкер-стрит, 221 - [95]
– Как обнаружилось, что Анти жив? - спросил Кеннеди.
Я пожала плечами.
– Так и обнаружилось… Терразини с Фрицем вошли первыми и увидели: лед, которым мы так заботливо обложили антаркта, сброшен. Скорее включили монитор - хотя он и использовался нами лишь для измерения температуры, но сразу по включении на нем отображаются все данные о больном. Лишь потом можно отключать ненужные функции. Ну, и сразу увидели пульс…
– А как вы исследовали это чудо?
– Трепанация и вскрытие, понятно, сразу отменились… Провели УЗИ - все как у людей, печень увеличена, но в пределах нормы. Я взяла кровь на анализ - в конце концов, надо же было понять, отчего она не замерзла. Так что ты думаешь - гематологическая компакт-лаборатория фирмы «Симменс» выдала полнейшую белиберду и сломалась… Придется распаковывать микроскопы и центрифуги вместе с прочим оборудованием - и проводить все анализы вручную…
Наш разговор происходил на улице, вдали от посторонних ушей. Мы с Кеннеди медленно прогуливались вдоль края недавно возникшей трещины. Сверкающий на солнце ледяной каньон являл собой роскошное зрелище, но мне было не до красот природы. Даже удивительный ажурный снеговой мост, соединивший в одном месте края трещины, не произвел на меня впечатления. По сравнению с неожиданным оживлением Анти меркло всё…
Кеннеди хотел задать еще какой-то вопрос, но я его опередила:
– Зачем ты пригласил меня на романтическую прогулку? Всё вышеизложенное я могла рассказать тебе и на станции.
После долгой паузы он вздохнул:
– Могла… Но я хотел бы услышать другое. А именно: зачем ты убила Проньина? Я уверен, что для этого имелись вполне веские причины. И клянусь, что про это никто, кроме меня, не узнает.
Ноги подкосились и я чуть не осела в сугроб. Дожили… А я-то, глупая, думала, что ничем и никогда меня Кеннеди уже удивить не сумеет… Но он сумел.
– Объясни, пожалуйста, как ты пришел к такому выводу, - тихо попросила я.
– Элементарно, Элис. Пока вы там возились с антарктом, я составил повременный, буквально посекундный график передвижений всей подозреваемой пятерки. Юханссон по моей просьбе несколько раз проделал свой путь за отверткой, Вонг и Шапелье тоже восстановили свои действия… Я всё прохронометрировал и понял: Проньина не мог убить никто из пятерых! Да, каждый в отдельности алиби не имеет. Но в совокупности их показания дают сложное алиби для всех - настолько сложное, что заранее его подготовить и отрепетировать просто невозможно.
– Ну-ка, ну-ка, - заинтересовалась я. - Почему, к примеру, Проньина не мог заколоть швед во время своего похода за отверткой?
– Теоретически - мог. Но тогда он должен был сделать труп на несколько минут невидимым. Хотя и это бы не помогло: спешивший на кухню Вонг через пару минут все равно бы споткнулся об Айгора - коридор слишком узкий.
– А сам Вонг почему вычеркнут из списка убийц?
– По тем же причинам - только в этом случае о труп споткнулся бы Гастербауэр, идущий за ящиком для льда. Немец тоже не мог быть убийцей - он в коридоре встретился с Шапелье… И Терразини тоже не мог, просто не успевал, - Вонг из кухни хорошо слышал стук его пешни за стеной… Поверь, Элис - я просчитал все возможные варианты. Кстати: никто из них во всех шатаниях по станции ни разу не встретил Проньина. И не видел открытой двери склада со спиртом. Вывод: Айгор где-то провел эти двадцать минут… Смотри…
Кеннеди нагнулся и набросал на снегу условную схему.
– Вот левый коридор. Вот склад со спиртом. Вот место находки тела. Здесь, здесь, здесь и здесь за интересующий наш промежуток времени побывали Вонг, Шапелье, Гастербауэр… Вопрос: где мог скрываться русский?
– В медицинском блоке, - сказала я. Других вариантов не существовало.
– Именно так. Там-то ты его и застала - не знаю уж, за какими делами. Но думаю, что пресечь их смогла лишь одним способом. Ударив в подзатылочную впадину. Смерть была мгновенной и бесшумной. Затем ты быстро вытащила труп в коридор и позвала меня на помощь… Во времени всё укладывается идеально.
Возразить было нечего. Получалось, что Проньина заколола именно я - и позабыла этот факт в результате непонятного провала в памяти. Очевидно, под здешним солнцем всякий сходит с ума по-своему…
– Можно, ты наденешь мне наручники только на станции? - попросила я. - А то снимать рукавицы на морозе не хочется.
– Ты о чем, Элис? - удивился Кеннеди. - Я же сказал: все это останется между нами. Ответь лишь на один вопрос: зачем, зачем, зачем, черт побери, ты его устранила!?
Я остановилась. Повернулась к нему. Подняла на лоб солнцезащитные очки, более напоминавшие мотоциклетные. Кеннеди машинально повторил мой жест. Глядя в его опухшие от бессонницы глаза, я отчеканила:
– Я, Элис Рейчел Блэкмор, присягаю и клянусь всем, что дорого мне на этом свете: я не никогда не замышляла убийство Айгора Проньина, не убивала его сама и не покрывала его убийство, совершенное другими лицами.
Кеннеди помолчал. И тихо сказал:
– Я тебе верю…
Помолчал еще. Вздохнул. Произнес:
