Бьется пульс Конго - [42]

— Так это же настоящая барщина!

— Ну, до барщины еще далеко! К африканцам пришла цивилизация, а налоги платят везде. Денег у бедняг не было, вот они и отрабатывали налоги.

— Но ведь, кроме того, они еще выполняли общественные работы, строили, например, дороги, что также шло на пользу монополиям. Значит, бедняги гнули спину на других, ничего не получая за свой труд. Наверно, это им не нравилось.

— Да, было Много осложнении с традиционными вождями. Потому-то и были созданы мелкие административные единицы — секторы, которыми руководили африканцы, назначаемые властями и проводившие в жизнь предписания колониального управления. Конго было разделено на шесть провинций, каждая имела своего губернатора-бельгийца и подразделялась на дистрикты, во главе которых стояли начальники, также из числа бельгийцев. Дистрикты, в свою очередь, подразделялись на районы. Наконец, были еще территории и округа. Управлявшие ими бельгийские администраторы представляли собой последнее звено колониальной системы управления Конго. В стране было свыше ста тридцати шести территорий, около тысячи семисот чиновников осуществляли власть на местах, однако без начальников секторов эта система не могла бы действовать.

— А как вы теперь улаживаете отношения с населением?

— Через профсоюзы, но они сильно раздроблены. Люди не хотят работать. Правительство не проявляет гибкости при решении вопросов заработной платы, из-за этого мы не получаем прибыли. Лучше всего уехать отсюда, но держит земля. К счастью, у нас хороший банк. Мы заключили с ним соглашение о возмещении убытков. В прошлом году, например, цена на какао упала на один франк за килограмм. Я произвожу сто тонн какао-бобов, следовательно, должен был бы иметь сто тысяч франков убытка. Но моим ста рабочим я в соответствии с договором о скользящей зарплате заплатил на один франк в день меньше, а еще пятьдесят тысяч франков возместил банк.

— Ловко придумано, — заметил я сухо. — А рабочим нравится получать меньше, пусть на один франк в день?

— Да, конечно, не нравится. Достаточно есть людей, которые натравливают рабочих против нас, хотя мы слепо следуем букве закона и договорам.

— Ну вам-то нечего бояться. Страхование гарантирует плантаторам их права.

— Мятежники на это не обращают внимания. Это непостижимо.

— Как, разве есть мятежники?

— Еще бы! Они ждут только подходящего случая. Господин К- не ошибся. Случай вскоре представился.

В один прекрасный день и его маслоотжимные прессы вспыхнули ярким пламенем. Возможно, что сам господин К. был симпатичным человеком и искренно полагал, что никому не делает зла, даже животным, но ведь и его имущество было приобретено ценой несправедливости.

Не удивительно, что были поджоги и убийства. За три поколения накопилось столько ненависти к монополиям и плантаторам, что она должна была вылиться наружу. Правительство не делало ничего, чтобы изменить положение. Монополии командовали, как прежде. До провозглашения независимости молодежь бежала из деревень в города. В 1917 году в Конго насчитывалось едва сорок тысяч работающих по найму. Благодаря притоку деревенского населения их число увеличилось до миллиона человек. Конго быстро пролетаризировалось. В 1959 году в рудниках и шахтах было занято девяносто тысяч организованных рабочих. Свыше шестидесяти тысяч рабочих «Отрако» были членами профсоюза. Кроме того, было зарегистрировано двадцать тысяч рабочих на разных предприятиях текстильной и сахарной промышленности, свыше трехсот тысяч — на плантациях. Профсоюзы транспортных и текстильных рабочих, а также рабочих других отраслей промышленности объединились для совместных действий. Произошло слияние многих мелких профсоюзов.

Отлив населения из деревень продолжался. В свое время колониальная администрация пыталась удержать крестьян на земле. Она готовила помощников агрономов, направляла в деревни «пропагандистов», которые «убеждали» крестьян оставаться и выращивать монокультуры — хлопок, земляные орехи, главным образом на пользу «Котонко», «Белга», «Левер». Была даже в 1958 году предпринята попытка выделить «государственные поля», однако безуспешно.

Лишь в 1955 году на плантациях прекратили применять телесные наказания за отказ от работы. Еще в 1947 году господин Жерар, представитель плантаторов Восточной провинции, официально заявил, что розга — единственное средство заставить негров работать. Итак, в Конго существовал почти принудительный труд.

Только в 1957 году принудительный труд был упразднен. «Левер» своевременно оценила преимущества «контрактов». Знакомство с гигантским концерном «Левер» весьма полезно для понимания условий эксплуатации африканцев. Эта компания пережила все бури и восстания эпохи.

В Конго многие города названы именами колонизаторов: Кокийавиль, Жадовиль (в честь основателя «Юньон миньер»), Левервиль (в память братьев Левер).

Когда мы по пути в Леопольдвиль проезжали через Левервиль, то за километр до него почувствовали терпкий запах горящего пальмового масла. На противоположном берегу реки Кванго к небу вздымались указательными перстами трубы маслоочистительных заводов. Даже больница, школа, церковь, домики, построенные компанией «Левер» для рабочих, никого не могли ввести в заблуждение. Было совершенно ясно, на кого работают конголезцы.