Бэтмен. Готэмский рыцарь - [25]

Аллен усмехнулся.

– Ты – типичный обыватель, Рене. Приезжать сюда надо было днем, когда в Малой Одессе кипит жизнь. Был бы тебе тогда и борщ, и кебабы, и пироги. И черный хлеб. И даже черная икра с уличного лотка. Не говоря уже о водке и пирожках!

– Прекрати! – застонала она. – Хватит издеваться!

Монтойя посмотрела вверх через лобовое стекло. Из-за опор и рельсов надземки улица казалась замкнутой, развивала клаустрофобию и не соответствовала представлениям Монтойи о проспекте. Тем не менее Чайкин-авеню была именно главной улицей района.

Поздний поезд прогрохотал над головой и остановился с громким шипением. Залязгали стальные ступени под ногами спешащих пассажиров.

– Поздно люди возвращаются домой, – заметила Монтойя. – Или уезжают из дома.

– Да нет, не особенно. По крайней мере, в этой части Готэма, – отозвался Аллен. – Кстати, мы приближаемся к «району увеселений».

Они миновали бары и ночные клубы, которые явно процветали. Стайка подростков, по возрасту, учеников колледжа, собралась у клуба. Девушка с резко очерченными скулами и рыжими волосами, собранными в конский хвост, кричала в мобильник на смеси русского и английского, стараясь заглушить музыку, рвущуюся из открытой двери. Монтойе показалось, что даже автомобиль завибрировал от мощных басов, пока они проезжали мимо.

– Бойкое место, – заметила Монтойя. – Гангстеров видишь?

– Здесь их называют «воры», – поправил Аллен.

Русские евреи, спасавшиеся от гонений, поселились в Малой Одессе во второй половине XIX века. С каждым поколением население района пополнялось новой партией эмигрантов, у каждого из них были свои причины для переезда в другую страну. Эмигранты недавней волны ехали не за политической или религиозной свободой, а за хорошим образованием и возможностями.

Несмотря на преданность новой стране, эмигранты не желали расставаться с прошлым. И привезли с собой как самые лучшие, так и наихудшие его атрибуты.

Малая Одесса слыла рассадником «красной мафии». Долгие годы главное полицейское управление следило за интересующими его людьми – в основном ворами в законе, представителями элиты преступного мира, жившими здесь. Некоторые были арестованы. Почти все они были потомками эмигрантов, но промысел избрали традиционно американский: от рэкета до наркоторговли, от вымогательства и «крышевания» до незаконного содержания игорных притонов и ростовщичества. Кое-кто из воров попал под суд, некоторым, преимущественно мелким сошкам, вынесли обвинительные приговоры. Но крупная рыба до сих пор ускользала сквозь прорехи сети, потому что воры пользовались заслуженной репутацией безжалостных убийц, мало кто из судей решался нажить себе таких врагов.

Машина притормозила на перекрестке.

– Поверни сюда, – посоветовал Аллен.

Они выехали на узкую улицу с рядами жилых домов, построенных в 40-х годах, и многочисленными переулками, отходящими от нее под странными углами. Малая Одесса и соседний Треугольник выдавали возраст Готэма: их маленькие кварталы и извилистые улицы не соответствовали современной строгой планировке города.

Здесь, вдали от главной улицы и клубов, все вокруг казалось пустынным, зловещим и темным. Детективам не попался на пути ни один прохожий, лишь кое-где встречались припаркованные у тротуаров машины. Уличные фонари или были разбиты, или слабо мерцали.

Монтойя миновала квартал, здания в котором уже снесли, но мусор еще не успели убрать. Участок был обнесен сетчатой оградой с колючей проволокой по верху. Надпись на щите гласила: «Новый дом жилого микрорайона Треугольник. Застройку ведет компания Рональда Маршалла. Выбирайте нас – и вы уже в новой квартире».

Поверх слов «в новой квартире» краской из баллончика было написано другое – «мертвецы».

– Ну что ж, обнадеживает. И утешает, и манит, – заметила Монтойя. – Вот получу аванс – и сразу потрачу его на металлическую сетку и колючую проволоку. Застройка в Готэме – перспективный бизнес.

– Обычная практика, – у Аллена дрогнули губы. – В этом нет ничего плохого.

Машина повернула в следующий квартал. Крутые ступени вели от лужаек размером с почтовый ящик к дверям древних двухквартирных домов в три и четыре этажа. В переулках между домами как раз хватало места, чтобы разъехаться двум небольшим автомобилям.

На противоположной стороне улицы над всем районом возвышался громадный, узкий небоскреб.

Монтойя усмехнулась.

– Ничего себе соседство.

– Притормози, – попросил Аллен.

Они остановились под фонарем, в круге зеленоватого света напротив входа в небоскреб. Он нависал, зловещий и неуместный, над рядами старых и ветхих домов и бунгало.

Похожее на клаустрофобию жутковатое чувство, которое Монтойя пыталась игнорировать весь последний час, разом к ней вернулось.

«Просто последние два дня выдались чертовски тяжелыми», – успокаивала она себя. – Сначала убили Терезу Уильямс. Потом эта перестрелка в Малом Риме. Да еще поездка в Аркхем – психушку, переполненную сумасшедшими уголовниками. Тут у кого угодно станут шалить нервишки».

И пустая улица настроения не поднимала: машин на ней не было, если не считать темного фургона, припаркованного почти в самом конце квартала.