«Бесы» вчера и сегодня - [11]

Однако большинство студентов относилось к этой «революционной программе» открыто враждебно. Среди противников Нечаева в 1869 году были Лазарь Гольденберг, студент технологического института, в будущем известный эмигрант-революционер, и Марк Натансон — студент Петербургской медико-хирургической академии, один из основателей общества «чайковцев», игравший руководящую роль в создании в 1876 году известной народнической организации «Земля и воля». Недругами Нечаева оказались также Герман Лопатин, первый переводчик «Капитала» Карла Маркса и его союзник в борьбе с Михаилом Бакуниным. А ещё — «страшный враг» Нечаева Михаил Негрескул, пользовавшийся значительной популярностью среди студентов. Он происходил из дворянской семьи, одним из первых уже в то время обратил свой взгляд на труды Карла Маркса, вместе с друзьями занимался переводом его работы «Zur Kritik», которая не была закончена в связи с провокацией Нечаева.

Марк Натансон пытался убедить на сходках Нечаева в том, что русский народ не жаждет никакой революции и, чтобы доказать ему это, предлагал провести во время каникул в деревнях анкетирование на эту тему. Анализ анкет показал, что народ действительно не готов к революции. Но для Нечаева это не было аргументом. Для него тогда стало ясно лишь одно: Натансон и его команда — угроза его авторитету.

В 1869 году, когда в России начинаются аресты студентов, участвовавших в студенческих волнениях, Нечаев бежит за границу. Но, прежде чем скрыться в Европе, он прибегает к явному жульничеству: инсценирует свой «арест» и «побег». Из-за границы он оповещает соратников в прокламации о невиданном до сих пор происшествии — своём «бегстве из промёрзлых стен Петропавловской крепости»^{10}.

Приехав за границу, Нечаев не забывает о своих противниках-студентах. Чтобы отомстить им, он организует подлую провокацию: посылает через границу свою связную Александровскую, в подол платья которой грубо зашиваются компрометирующие письма с прокламациями и полными адресами М. Натансона и его товарищей. Естественно, полиция их арестовала. Для многих из них с тех пор началась полоса арестов и ссылок. А Михаил Негрескул после ареста скончался, не дожив до суда.

Между тем Нечаев развивает среди русских эмигрантов бурную деятельность, сопровождаемую ложью и подтасовками. Он добивается поддержки от известного революционера-эмигранта, поэта, публициста Николая Платоновича Огарёва (1813–1877 гг.).

Огарёв Николай Платонович

(1813–1877) — поэт, публицист, революционер, друг и соратник А. И. Герцена

С известием о своём бегстве из Петропавловской крепости он является к уже известному в то время революционеру-эмигранту, теоретику русского анархизма Михаилу Александровичу Бакунину (1814–1876 гг.). Кроме того, Нечаев отрекомендовался Бакунину как представитель несуществующего комитета революционной российской организации.

Несмотря на то, что русские эмигранты хорошо знали об отсутствии в России какого-либо серьёзного революционного движения, а также о невозможности побега из Петропавловской крепости, Бакунин верит Нечаеву, потому что, скорее всего, хочет верить в возможность осуществления своих анархистских идей. Он видит в госте своего единомышленника.

«Я был уверен, — говорил М. Бакунин впоследствии своим друзьям, — что мне удастся провести через Нечаева и его товарищей наши идеи и наш взгляд на вещи в России, а также думал серьёзно, что Нечаев способен будет встать во главе русской ветви революционного союза моего»^{11}.

12 мая 1869 года Михаил Бакунин выдаёт Нечаеву мандат со своей подписью и печатью за № 2771, в котором говорится, что «Податель сего есть один из доверенных представителей русского отдела Всемирного революционного союза». Кроме этого документа Нечаев затребовал для «практической работы» Бахметевский фонд — деньги, которые передал Герцену на нужды русской революционной пропаганды молодой помещик Павел Александрович Бахметев (1828–? гг.). Герцен не верил Нечаеву и был против выдачи денег самозванцу, но Огарёв, сам находившийся в тяжёлом материальном положении, потребовал раздела этой суммы и передал свою половину Нечаеву. Снабжённый документами, деньгами, прокламациями и воззваниями Бакунина, Огарёва и своими, Нечаев возвращается в Россию и продолжает свою честолюбивую деятельность.

В прокламациях, которые вёз с собой Нечаев, излагался бакунинский план всеобщего разрушения страны, проповедовался культ невежества. Вот лишь несколько цитат из этих воззваний и поучений, из «Манифеста»:

«<…> кто учится революционному делу по книгам, будет всегда революционным бездельником», «считаем бесплодной всякую теоретическую работу ума», ставилось в пример «Дело Каракозова». К «миру русской революции» причислялись «разбойники в лесах, городах, в деревнях, разбросанные по целой России и разбойники, заключённые в бесчисленных острогах империи». «Яд, нож, петля и т. п., — революция всё равно освещает в этой борьбе»^{12}, — провозглашали авторы «Манифеста».

Вернувшись в Россию в сентябре 1869 года, Нечаев организует общество «Народная расправа», имевшее отделения не только в Петербурге, но и в Москве и других городах. Он назначил себя членом центрального комитета и потребовал полного подчинения себе остальных участников общества. Возможность использовать «бахметевские» деньги и авторитетный для молодёжи «бакунинский» мандат, позволила ему диктовать всем свою волю.