Бесы в погонах - [21]

Гордыня – вот что являлось корнем зла, непомерная гордыня. Макарыч искренне уверовал в то, что имеет право казнить и миловать людей по собственному усмотрению, а Роман – тот и вовсе настолько погряз в грехах, что даже не видит, как теряет собственных детей – навсегда, безвозвратно…

«Они оба теряют собственных детей, – покачал головой священник. – Только один – родных, а второй – крестного. И с какой обидной легкостью, с каким апломбом, с каким железобетонным чувством собственной правоты! А вместе с детьми – и собственное будущее…»

* * *

В РОВД отца Василия вызвали на следующий же день. Вполне официально, повесткой. Понятно, что изрядно подуставший от вечных недоразумений с местным священником начальник РОВД Аркадий Николаевич Скобцов личной аудиенцией попа не осчастливил; за росписью о вручении повестки прибежала девчонка из секретариата. И сразу после заутрени священник дал необходимые наставления диакону Алексию и пешком отправился в милицию, благо это было совсем недалеко.

Он не стал скрывать ничего, впрочем… почти ничего. Естественно, отец Василий умолчал о сунутом в девичьи трусики и подкинутом затем в милицейскую машину пакете с белым порошком, но вот себя щадить он не собирался, а потому с легким сердцем поведал о том, как оторвал первые две строки с упоминанием имени адресата и даже положил перепачканный кровью бумажный лоскуток на стол следователю. Следователь – немолодой, усталый мужчина с осоловевшими от недосыпа глазами – понимающе кивнул. Он вообще вел себя, что называется, «без понтов».

Рассказал отец Василий и обо всем остальном, оставив при себе разве что свое мнение об уровне подготовки и профессионализма бойцов РУБОПа – это уже не его компетенция, пусть кому надо, тот и разбирается…

И следователь, как ни странно, так же легко поделился с ним последними ментовскими сплетнями и, в частности, мнением, что дело это дохлое. Два главных участника похищения мертвы. Оставшиеся в живых два курьера ни хрена не знают и сказать могут только то, что их ни в какие детали не посвящали вообще. Приедешь на место, возьмешь пакет, привезешь на элеватор, передашь мне и тут же получишь свою долю. А тот, третий, что держал отца Василия за горло, так и вовсе остался неизвестным. Ну, не пользовались в Усть-Кудеяре удавками, а значит, был он чужаком, на секунду всплывшим из неизвестности и туда же канувшим…

Эта история вообще ни в какие ворота не лезла. Не было у Жирафа претензий к Роману, это раз. Не мог он не понимать, что бандитская общественность таких закидонов, как похищение дочерей уважаемых людей, никому не прощает, это два. Ну и главное: вся эта история, начиная от мизерной суммы выкупа и кончая повторным, уже после оставленной попу записки, телефонным звонком, на этот раз напрямую Роману, отдавала явным маразмом. А маразмом Жираф не страдал. Да, отморозком был конкретным, но потерять ясность ума до такой степени, чтобы ввязаться в столь проигрышное дело?!

– Ну, и что теперь будет? – поинтересовался напоследок отец Василий.

– А ничего, – легко ответил следователь и улыбнулся. – Кроме неприятностей для Андрея Макаровича и нервотрепки для Якубова.

– А с этими двумя курьерами что будет?

– Посадим, – так же легко ответил следователь.

– За незаконный оборот валюты? – легонько съязвил священник.

– Не-е, – замотал головой следователь. – Там же реальной валюты не было – так, «куклы». Да вы не переживайте, найдем, за что…

Отец Василий горько усмехнулся: это утешало…

* * *

Жизнь помаленьку начала возвращаться в свое русло, и, осознавшая, что кризис миновал, попадья высказала муженьку все, что думает о последних событиях, и получила очередное, сто шестьдесят восьмое, обещание ни с какой уголовщиной не связываться, да и с ментами тоже…

А потом пришел Санька.

Был он в штатском – в тех же потертых джинсах и толстовке, в которых сидел в цистерне в ожидании «своего» наркодельца, а в лейтенантских глазах застыло не исчезающее с тех самых пор, как Макарыч предложил ему «писать рапорт», выражение легкого изумления.

– Попросили меня, батюшка, – с деланной беззаботностью пожал он плечами.

– А ты что?

– А что я сделаю? – дернул кадыком Санька. – Ребята на меня волками смотрят. Даже руки не подают… Написал. Теперь вот безработный…

Отец Василий понимающе кивнул. Он уже тогда знал, чем все кончится. Ребята подвергли Саньку остракизму не за то, что невесту неправильно выбрал, а за то, что всей правды не сказал. И логика была проста и понятна: не в Макарыче дело, это ты сам разводи с начальством, если оно не хочет дочку мафиози выручать. Просто ты нас всех подставил, потому что из-за двух оторванных строчек от записки могли и наши жизни зависеть. А кому хочется умирать?

– Может, переведешься куда? – посоветовал отец Василий.

– Пробовал, – поджал губы Санька. – Блин, как волчий билет прописали: нигде не берут. Ни в области, ни в Софиевке, ни в Смирновке…

Священник крякнул: если уж в Смирновке не берут, дело швах. В этой дыре с квалифицированным непьющим персоналом всегда были проблемы – во всех сферах.

– Я, батюшка, не жаловаться пришел, – набрался наконец отваги и перешел к главному бывший рубоповец. – Я с просьбой пришел.