Бесы с Владимирской горки - [61]

– А вампирские кости Ярослава Мудрого сами встали из саркофага, ожили и чухнули в эмиграцию за лучшей жизнью? – не удержалась от шутки Даша Чуб. – А Украина – государство вампиров-основателей!

– А кто знает? Вдруг наш Владимир Великий – князь-вампир, который однажды решил стать святым… и стал им! – подбавила жару Катя. Глаза ее странно блестели. Казалось, еще немного, и она затанцует, запоет, и вампирская драма превратится в рок-оперу – Что скажешь, Маша, разве невозможно все это?

– Даже не знаю, – разом обмякла студентка-историчка. – Но, если честно, – неохотно признала она, – меня всегда удивляло, что в Уставе[10] нашего князя Владимира среди перечня преступлений с помощью магии упоминалось зубодеяние. То есть укус. И укусы приравнивались к волшебству.

– Но главное – голова нашего «Йорика» появилась у нас одновременно с телом на стройке – безголовым, с колом в груди. И в Городе тут же началась эпидемия, – завершила Катя. – И не исключено, что наша проблема решается элементарно и просто – нужно закопать в полночь голову вместе с безголовым скелетом, снова запереть их заговоренным замком. И еще на всякий случай устроить опахивание вокруг могилы.

– Я даже не знаю… – повторила растерянно Маша.

И в Башне воцарилось молчание.

Даша, впечатленная версией о государстве вампиров, полезла перечитывать статью Ивана Франко.

Катя извлекла из шкафа два платья, подошла к зеркалу, приложила к себе сначала один, затем другой туалет. И, напевая себе что-то под нос, исчезла в бездонном шкафу-гардеробной.

Маша же поставила локти на стол и вгляделась в пустые глазницы персонального «Йорика», борясь с искушением совершить еще одно воскрешение – оживить мироточащую голову, превратив «Йорика» в «профессора Доуэля», и лично расспросить его обо всем – получить оптом ответы на все вопросы.

Включая и самый главный: почему четвертое по счету само-воскрешение ей не понадобилось? Прошло уже три часа, но болезнь больше не стучалась к ней в сердце, не мучила печень, подобно прометееву орлу.

Мироточащая глава (святого Климента, святого Владимира, безымянного святого… вампира?) разом исцелила ее? А заодно и весь Киев?

– Вот жуткое времечко было, – сказала Даша, пролистывая материалы о страшных расправах над местными упырями. – Взяли, засунули человека в бочку живым и сожгли… Или они все правда были вампирами? Но тогда нам нужно не хоронить кости, а сжечь нашего «Йорика».

«Я не позволю!» – встрепенулась Маша.

Катерина Дображанская вышла из шкафа.

И при виде красавицы Кати в костюме «Девушки в красной шляпе» кисти Мурашко оригинальная девушка непременно сняла бы свою шляпу и стыдливо прикрыла ею лицо.

Катина алая шляпка с широкими летящими полями, казалось, прибыла бандеролью прямо из пекла, где ее сделали в специальной мастерской Искушения. Блуза из прозрачного черного шифона обволакивала складками Катино тело. Для нижней части костюма она выбрала длинную юбку глухого черного цвета, и ее нарочито пуританский фасон мог вызывать сладостно-мучительный приступ предвкушения у самых прожженных ценителей скрытой эротики.

Чуб громко присвистнула.

Маша восторженно приоткрыла рот.

Катя недовольно посмотрела на свой телефон, как на курицу, которая не удосужилась снести «золотую» смс-ку и нежданно спросила совершенно не свойственным ей сомневающимся голосом:

– Как я выгляжу? Терпимо?

Ответное молчание было почти гробовым.

– Катерина, вы хорошо себя чувствуете? – спросил, наконец, Мирослав.

– Отлично! Давно не чувствовала себя так хорошо. Просто я беспокоюсь… – даже тембр голоса Кати стал незнакомым, тонким, срывающимся. – Маша, пошли со мной вместе на бал? Вдруг Топову угрожает опасность? Я думаю, он точно связан со скелетом вампира! А я… я могу порезать на тряпки всех его врагов… но не смогу воскресить! И я… вдруг я и, правда, люблю его? А вдруг он и правда мой суженый от нашей Варвары? Может, у нас и получится? Ведь все может быть?

– Любовь, – со знанием дела сказал Мир Красавицкий. – Любовь заставляет нас верить в невозможное и сомневаться в несомненном. Заколдована? – уточнил он.

– Присуху выпила… маленькую безвредную дозу, – призналась Даша.

– Никак не угомонишься? – зло сказал Мирослав. – Меня тебе было мало?

– Зачем ты так, Мир?! – вспыхнула Катя. – Я счастлива. Совершенно счастлива. Даша умничка! – Катя подошла к Землепотрясной и чмокнула ее в беловолосый затылок. – И ты, Машеточка, умница… Мир, Маша любит тебя! – она поцеловала Машу в правую щеку – любви в Кате явно хватало на всех. – И даже «Йорик» у нас симпатичный, хоть и вампирчик! – Катя подошла к столу, подхватила череп с медного блюда и внезапно застыла как электроприбор, лишившийся батарейки.

Теперь энергия «Йорика» оказалась совершенно иной.

Череп обжог Катину кожу горячим воском. И в то же время ладони точно прилипли к нему. Нечто прожгло ее столпом огня от макушки до пяток.

Секунда – и Катерина Михайловна изменилась в лице: мягкие, подобревшие и разомлевшие черты ее снова стали суровыми, собранными, уголки рта поползли вниз, глаза, горящие предвкушением радости, потемнели, погасли.

– Что случилось? – недоуменно спросила она. – Куда все исчезло? Он что, – Катя возмущенно смотрела на «Йорика», – уничтожает все колдовство? Вот сволота… – Дображанская выдала столь зубодробительный матюк, что бедный «Йорик» должен был клацнуть зубами от такого накала. – У меня точно праздник украли! – она обиженно вернула череп на медный круг. Несколько секунд Катерина стояла, смиряясь с необратимой потерей, но прежнее здравомыслие уже брало верх, захватывало «телефон, телеграф», и выбрасывало победный флаг на башне. – Хотя, пожалуй, вампир наш – большой молодец… – все еще недовольно признала она, припоминая свои последние фразы. – Меня уже порядочно носило на поворотах…