Бестолковая святая - [39]

Психотерапевт выглядел как персонаж телефильма: здоровенные кулачищи, грудь, поросшая густой черной шерстью, словоохотлив, как вожатый ярмарочного мишки. Он пообщался с Адольфо наедине, дал ему поиграть полчаса — смотрел, как малыш ломает все привинченные к полу больничной игровой площадки пластмассовые игрушки, — и вынес приговор:

— Ну что же, уважаемые дамы, мне все ясно. Перед нами классический случай СРВГ.

— Значит, это не гиперактивность? — с облегчением выдохнула я.

— Еще какая, в два раза превышающая норму. Гиперкинезия, неустойчивость моторики, небольшие нарушения мозговой деятельности — другими словами, налицо все признаки синдрома расстройства внимания и гиперактивности.

— Как ему помочь, доктор?

— Несколько сеансов у психотерапевта, серьезная работа с родителями и, главное, курс лечения метилфенидатом.

Ничего себе заявочка…

— Надеюсь, этот препарат не из той же группы, что риталин?

Доктор изумился:

— Именно что из той же! В подобных случаях другие лекарства бесполезны. Можно, собственно, выписать и риталин.

— Об этом не может быть и речи.

После клинической смерти я стала адептом альтернативной медицины и ярой противницей аллопатии. Из нашего дома исчезли антибиотики, а парацетамол я давала домашним, только если температура у них поднималась до 38°, предпочитая лечить мужа и детей бабушкиными средствами типа масляных растираний. Сногсшибательного эффекта не добивалась, зато и травить никого не травила. И что же, теперь мне придется сказать родителям Адольфо, что их ребенку прописали риталин? Да у меня язык не повернется! Я читала статью о несчастных гиперактивных американских детях, которых накачивали наркотиками. И они стали зомби. Я никогда в жизни не соглашусь участвовать в подобном злодеянии.

— Но послушай, Полин, ты сама видишь, в каком состоянии находится этот мальчик. Я знавала людей, которых за меньшее запирали в психушке, — вмешалась Жермена.

Врач покивал, поглаживая волосатую грудь.

— Позволю себе заметить: для меня не прописать гиперактивному больному риталин равносильно отказу в инсулине больному сахарным диабетом. Решение должны принимать родители этого ребенка, а не вы, дорогая мадам.

«Сволочь. Мерзавец. Наверняка на корню куплен крупными фармацевтическими компаниями», — решила я, но сумела — молодец! — не взорваться.

— Вы правы. Решать будут родители Адольфо. Но никто и ничто не помешает мне высказать свои соображения, и я непременно это сделаю.

Я отвезла Жермену домой и вернулась в родные пенаты. Одной рукой я держала мертвой хваткой Адольфо, а в другой сжимала рецепт на риталин, собираясь отдать его супругам Агилар, но в последний момент засомневалась. Можно кое-что попробовать, прежде чем переходить к оружию массового уничтожения. Я спрятала рецепт в сумочку и попросила Пьера перевести мои слова Консуэло:

— Ничего серьезного. Для начала врач прописал гомеопатические средства. Я взяла на себя труд купить в аптеке шарики — ромашку и нитрат серебра. Не беспокойтесь, я проверила в Интернете: эти средства успешно испытали на питбулях.

В эту ночь я заснула со сладким чувством выполненного долга. Могла ли я еще месяц назад представить себе, до чего приятно бывает помогать ближнему?

День двадцать девятый

Пребывать в гневе — все равно что схватить раскаленный уголек, чтобы кинуть его в ближнего: первым обожжетесь вы сами.

Будда

Как и каждую неделю, продавец газет из киоска на Биржевой площади молча протянул мне номер «Модели» и, как обычно, сделал вид, что собрался вложить журнал в «Национальный доход», ха-ха-ха, шутка.

Сотрудники имеют право на бесплатную подписку, но мне нравилось ходить за «моим» продуктом. Кроме того, так я увеличивала объемы продаж и могла рассчитывать на бонус в конце года.

Я взглянула на обложку и с трудом удержалась от улыбки: портрет Пэрис Хилтон пересекал заголовок «Жозе Бове, каким вы его никогда не видели».

Меня часто поражал выбор заголовков для первой страницы. Как и большинство журналистов, я прихожу в бешенство, когда статью или хитрое расследование сводят к двум коротким словам: «Парочка воссоединилась!» Однажды я решила понять принцип действия машины, перерабатывающей тонкие идеи, и проникла на летучку «зацепки для обложки». Целых два часа я пыталась помогать коллегам придумывать заголовки одновременно краткие, конкретные, забавные и зазывные. Главным материалом того номера было исследование, посвященное новым продуктам для «красоты и здоровья». После бесконечных споров («Тонкая везде, кроме мозгов» — явный шовинизм. «Диета, увеличивающая ваш потенциал соблазнительницы» — косноязычно. «Стану стройной, если захочу» — слишком избито) меня осенило:

— А если назвать «Худеем по-особому»? — радостно выкрикнула я.

Так я поняла, что правильно озаглавить дамский журнал — весьма тонкое, отдельное ремесло и мне в нем ловить нечего.

Утро выдалось холодное, я была счастлива, и меня не слишком волновало, как бывший лидер крестьянской конфедерации отреагирует на соседство с крутозадой американкой, внучкой магната гостиничного бизнеса. Возвращение на обложку означало одно: двуглавое руководство благословило новую ПОП, что было важно само по себе! Я устроилась за столиком в «Бальто», заказала ромашковый чай — кофе без кофеина тоже плохо действует на нервную систему, даже если на банке написано «справедливая торговля», — и принялась за чтение. Начала я с первой полосы, наслаждалась каждой новой рубрикой, перелистывая страницу за страницей и не поддаваясь соблазну немедленно открыть «моего» Жозе Бове, хотя этот портрет был первым в длинной серии «доброжелательных и обогащенных смыслом» статей.