Бестия - [24]

— Да, я бы не смог, — ответил Берден.

— Одному Богу известно, что с нами теперь станет, со мной и с Кеном. У нас ведь другого дома нет. А цены на недвижимость такие, что о покупке и думать нечего, смешно, правда? Дэвина говорила, что дом, в котором мы живем, наш навсегда, но когда все будет закончено, то окажется, что он часть усадьбы.

Она нагнулась и подняла с пола засохший лист. Лицо ее выражало смущение и задумчивость.

— Нелегко все начинать сначала. Я знаю, что не выгляжу на свои годы, все так говорят, но, когда все закончится, мы ведь не станем моложе, ни я, ни Кен.

— Вы хотели рассказать, что, по-вашему, произошло вчера вечером.

Бренда вздохнула.

— Что произошло? Ну что происходит в таких случаях? Это ведь не первый, верно? Они пробрались в дом и поднялись наверх, они знали про жемчуг, а может, и про кольца тоже. В газетах постоянно пишут о Дэвине. Я хочу сказать, всем известно, что у нее есть деньги. Харви услышал их, пошел наверх, они спустились и застрелили его. Они должны были убить и всех остальных, чтобы те не сказали, как они выглядят.

— Возможно.

— А что еще? — произнесла она так, словно никаких сомнений быть не может. И тут же, удивив его, очень живо: — Теперь я смогу завести собаку. Что бы с нами ни случилось, никто не может мне запретить завести собаку, верно?

Берден вернулся в зал и задумчиво посмотрел на лестницу. И чем больше он думал, тем меньше находил логики в том, что произошло.

Пропали драгоценности. Они могли быть очень дорогими, даже стоить сто тысяч фунтов, но убивать за это трех человек и пытаться убить четвертого? Берден пожал плечами. Он знал, что людей убивают и за пятьдесят пенсов: столько стоит рюмка спиртного.

Все еще испытывая некоторый дискомфорт при воспоминании о своем выступлении по телевидению,

Уэксфорд тем не менее внутренне радовался, что ему удалось дать минимум информации о Дэйзи Флори. Он больше не относился к телевидению как к чему-то загадочному и пугающему. Он начинал привыкать. Третий или четвертый раз он выступал перед камерой и, хотя не мог сказать, что не замечал ее, но, по крайней мере, чувствовал себя уверенно.

Беспокоило лишь одно: выступление никак или почти никак не было связано с убийствами в Тэнкред-хаусе. Что, на его взгляд, произойдет быстрее: поимка совершивших преступление в Тэнкред-хаусе или виновных в убийстве в банке? Он ответил, что уверен: оба преступления будут раскрыты и стрелявший в сержанта Мартина пойман, так же как и преступники, проникшие в Тэнкред-хаус. При этом на лице задавшего вопрос появилась легкая улыбка, но Уэксфорд, стараясь сохранить спокойствие, не обратил на нее внимания.

Этот вопрос задал ему не «забойный» корреспондент одной из общенациональных газет, представители которых находились в зале, а репортер «Кингсмаркхэм курьер», очень молодой темноволосый человек, довольно красивый, и держался он вызывающе. Он говорил как выпускник частной привилегированной школы, без намека на лондонский или местный акцент.

— Инспектор, со времени убийства в банке прошел уже год.

— Десять месяцев, — ответил Уэксфорд.

— Статистикой установлено, что чем дольше идет следствие, тем меньше вероятность…

Тут Уэксфорд сделал знак поднявшей руку журналистке, и ее вопрос заглушил слова репортера «Кингсмаркхэм курьер». А как себя чувствует мисс Флори? Дэвина, или Дэйзи? Они ей звонили?

На этом этапе Уэксфорд хотел как можно меньше говорить о Дэйзи. Он ответил, что она находится в палате интенсивной терапии, что в тот момент было вполне вероятным, а потому — правдой, что состояние ее стабильное, но пока серьезное. Она потеряла много крови. Этого ему никто не говорил, но это тоже было правдой. Журналистка спросила, числится ли девушка в списке лиц, чья жизнь находится под угрозой, и Уэксфорд ответил, что ни в одной больнице такого списка нет и, насколько ему известно, никогда не было.

Он поедет к ней один. Он не хотел, чтобы при первой беседе с ним находился кто-то еще. Районный уполномоченный Гэрри Хинд, чувствовавший себя в родной стихии, вводил в свой компьютер массу информации, на основе которой, как он загадочно сообщил, он составит базу данных и перекинет ее на каждый компьютер в следственном центре, располагавшемся в конюшне. Некоторое время назад привезли сандвичи, купленные в супермаркете Черитона. Разрезая пакет ножом для бумаг и отмечая, что он все-таки пригодился, Уэксфорд подумал, какой долгий путь пришлось проделать человечеству, пока оно не изобрело пластиковые пакеты для сандвичей. Заслуживают того, чтобы быть в списке самых ценных изобретений, решил он, бросая неодобрительный взгляд на Гэрри Хинда, по крайней мере, на уровне факса.

Он уже собирался уходить, когда пришла Бренда Гаррисон со списком пропавших драгоценностей Дэвины Флори. Быстро пробежав его глазами, Уэксфорд передал лист Хинду. Лакомый кусок для базы данных, будет ему что погонять «мышью» из компьютера в компьютер.

Выйдя из конюшни, Уэксфорд, к своему неудовольствию, увидел ожидающего его репортера из «Курьера». Он сидел на низкой каменной ограде, болтая ногами. Уэксфорд взял за правило разговаривать с прессой о делах только на специально организованных пресс-конференциях. Этот парень ошивается здесь, должно быть, не меньше часа, зная, что рано или поздно Уэксфорд все-таки выйдет.