Бестия - [22]

Даже днем отсюда невозможно было разглядеть дома, где жили Гаррисоны и Гэббитас. Берден спустился по каменным ступеням и, пройдя по дорожке через калитку в живой изгороди, вышел к конюшням и каретным сараям, откуда они начали осмотр, затем направился вдоль небольших домиков, обветшавших и неухоженных, но не бесхозных, в которых, несомненно, когда-то жило множество слуг, обеспечивавших в викторианскую эпоху удобство и порядок своим хозяевам.

Дверь одного из них была распахнута. Внутри двое констеблей в форме открывали дверцы шкафов и буфетов. Глядя на это, Берден почему-то подумал о жилье, о том, что его всегда не хватает, задумался о всех бездомных, которых уже довольно много сейчас даже на улицах Кингсмаркхэма. Жена, обладавшая социальным сознанием, приучила его думать так. До женитьбы подобные вещи никогда не приходили ему в голову. Он понимал, что избыток жилья в Тэнкред-хаусе, в сотнях и сотнях подобных усадеб, которых, должно быть, немало в Англии, не решает проблемы. Нет, не решает. Он не представлял, как можно заставить сегодняшних флори или коплендов отказаться от этих пустующих домиков и отдать один из них нищенке, которая спит на паперти церкви Святого Петра, даже если нищенка этого захочет. Поэтому, оборвав такие мысли, он еще раз обошел заднюю половину дома и направился к кухне, где должен был встретиться с Брендой Гаррисон, чтобы та провела его по дому.

Арчболд и Милсом осматривали площадку около стены, надеясь обнаружить отпечатки шин. Сегодня утром, когда он приехал сюда, они уже исследовали большую каменную площадку перед домом. Первые дни весны стояли сухие, последние дожди прошли несколько недель назад, поэтому отпечатков шин могло и не оказаться.

Перегнувшись через бортик, он заглянул в неподвижные воды бассейна. Медленно и спокойно двигаясь концентрическими кругами, там плавали две большие золотые рыбки. Белые с ярко-красными головкаами.

Белое и ярко-красное… Пятна и брызги крови так и лезли в глаза, хотя скатерть и другие предметы, упакованные в пластиковые пакеты, были отправлены в Мирингэм, в лабораторию судебно-медицинской экспертизы. Позже, уже ночью, туда привезли для анализа другие вещи, тоже в пластиковых пакетах — лампы, подушки, столовые салфетки, тарелки и приборы.

Не задумываясь о том, что миссис Гаррисон может увидеть в зале, — к тому времени подножие лестницы и угол, где стоял телефон, были закрыты простынями и он решительно вел Бренду мимо столовой, когда она вдруг шагнула в сторону и открыла дверь. Двигалась она быстро, и ему не следовало бы спускать с нее глаз.

Со спины эта маленькая худая женщина выглядела как девушка. Под брюками едва проглядывали очертания бедер, но лицо было изрезано глубокими морщинами, а оттого, что она постоянно поджимала губы, они превратились в нитку и казались втянутыми. Ломкие сильно редеющие рыжеватые волосы указывали на то, что лет через десять миссис Гаррисон придется носить парик. Казалось, эта женщина никогда не пребывала в состоянии покоя. Вероятно, она всю ночь вертелась с боку на бок, пытаясь уснуть.

На улице, возле окна с нишей, уставясь в него широко раскрытыми глазами, стоял ее муж. Накануне ночью сломанную раму заделали, но штора все еще была поднята. Быстро взглянув на мужа, Бренда резко обернулась и тоже заглянула в комнату. Глаза ее на мгновение задержались на том месте, где стена была сильнее всего забрызгана кровью, и чуть дольше — на пятне, окрасившем ковер там, где сидела Наоми Джонс. Арчболд срезал окровавленную часть ковра и вместе с четырьмя найденными гильзами отправил ее в лабораторию. Берден ожидал, что Бренда скажет что-нибудь по поводу того, что полиция испортила хороший ковер, что его можно было бы отдать в чистку, но она промолчала.

Ожидаемое замечание произнес, вернее, по движению его губ Берден заметил, что он что-то произнес, Кен Гаррисон. Берден открыл окно.

— Я не расслышал, мистер Гаррисон.

— Я говорю, что здесь было специальное толстое стекло, вот что.

— Конечно, его можно заменить.

— Стоит денег.

Берден пожал плечами.

— А задняя дверь была даже не заперта! — воскликнул Гаррисон тоном солидного домовладельца.

Бренда, которая тем временем впервые увидела всю комнату, побелела. Застывший взгляд и бледность могли быть предвестниками обморока. Ее глаза встретились с глазами Бердена.

— Пойдемте, миссис Гаррисон, не надо здесь оставаться. Вы хорошо себя чувствуете?

— В обморок я не упаду, если вы об этом.

Но он не сомневался, что такое возможно, так как в зале она села на стул и голова ее бессильно упала на грудь, ее била дрожь. Берден чувствовал запах крови. Он надеялся, что она не поймет, что это такое — смесь рыбной вони и запаха металлических опилок. Бренда неожиданно резко поднялась, сказала, что все в порядке и не пройти ли им наверх. Она довольно резво перешагнула через простыни закрывавшие ступени, где еще недавно лежал Харви Копленд.

Бренда провела его по верхнему этажу, где находились чердаки, которыми, вероятно, никогда не пользовались. Комнаты на втором этаже он уже видел, две чистые комнаты, принадлежавшие Дэйзи и Наоми Джонс, туда преступники не заходили. Пройдя почти весь коридор, ведущий к западному крылу, Бренда открыла дверь и сказала, что это спальня Копленда.