Бестиарий - [10]

Она закрыла глаза и ярко представила себе солнечное утро одиннадцатого мая. «Ты идёшь из дома к метро, пересекаешь Братеевский мост. Бумаг и вещей у тебя с собой много, как и дел в этот день. Что-то происходит, ты останавливаешься. Ты уже почти перешла мост, но что-то заставило тебя остановиться. Потом ты смотришь в воду… Почему ты прыгнула? Что стало спусковым крючком?»

Вздрогнув всем телом, Саша посмотрела в свой телефон. Сообщение от неизвестного номера.

«Время на раздумья истекло. Ты должна была понять, кто я. Теперь выходи из квартиры, нам пора встретиться, Александра».

Саша села на кровати и начала собираться. Она действовала удивительно спокойно и хладнокровно. Теперь, когда никто не угрожал её подруге или семье, от неё требовался лишь ряд элементарных механических действий.

В рюкзак она сложила свой нетбук, приготовила диктофон на телефоне, положила в задний карман брюк острые ножницы для стрижки волос, спицу вставила в носок под штанину. Ей очень хотелось предупредить хоть кого-то, но она уже убедилась в мастерстве своего преследователя и понимала, что тем самым подвергнет своих близких опасности.

Ей не пришло в голову обратиться в полицию. Как и многие, она не доверяла правоохранительным органам и откровенно их боялась. Полицейская форма ассоциировалась у неё с людьми, несправедливо посаженными в тюрьму, с пытками и насилием. Умом она понимала, что далеко не все полицейские таковы, но, если есть вероятность нарваться на неадекватных, бессовестных садистов, на стороне которых сам закон, лучше не рисковать.

Поэтому никогда она не чувствовала себя защищённой. Поэтому она приготовила диктофон для записи и включила его, как только покинула квартиру. Если случится что-то экстремальное, то аудиозапись на суде поможет доказать, что её действия были продиктованы самозащитой. Саша прекрасно знала, что перцовые баллончики и электрошокеры не помогают. Перцовым баллончиком нужно ещё умудриться попасть в лицо, а Саша постоянно нервничает, у неё вечно дрожат руки. Все виды разрешенных электрошокеров, в свою очередь, очень слабые, нужно исхитриться попасть таким прибором в обнажённый участок тела на шее, что для неё снова оказалось проблематичным.

Она могла рассчитывать только на себя и на то, что под руку попадётся, как в древние времена, когда еще не было законов. И их, по сути, и сегодня нет. В серьёзных ситуациях, когда твоей жизни угрожает опасность, ни конституция, ни статьи, ни наказания не играют роли, они становятся лишь буквами, написанными кем-то и где-то. В итоге остаешься ты со своим врагом, и только борьба за жизнь решит исход дела, во время которой хладнокровие сохранит самый тренированный человек или человек с невероятно крепкой нервной системой. Но люди – не солдаты. И Саша не была солдатом.

Она вышла из подъезда. Очень свежо пахло жасмином, на небе сиял круглобокий месяц. В полной тишине шумел тёплый ветер.

Саша увидела его в конце двора у проезжей части – высокая тёмная тень. На голове кепка и капюшон тонкой чёрной кофты. За спиной рюкзак на одной лямке. Незнакомец стоял, засунув руки в карманы. Хотя Саша не могла видеть его глаз, она чувствовала взгляд, нацеленный на неё. Если бы она могла сравнивать, не стыдясь пафоса, то сказала бы, что так на себе чувствуют указание рока.

Саша пошла к нему – вся напряжённая и зажатая, как перетянутая струна. Шаг за шагом, она неторопливо шла к чёрной, высокой тени у дороги. Ей казалось, что эта тень накрыла собой мир. И она находится в самом его центре.

Когда она остановилась, сделав последний шаг, между ними оставалось чуть больше метра. Теперь Саша очень ясно видела его лицо. Самое яркое в его внешности – жёлтые глаза. На самом деле они были просто светло-карими, но подобный оттенок встречается очень редко. Взгляд пронзительный из-за неподвижных, небольших зрачков. Он не выражал вообще ничего, будто вместо души у незнакомца была бетонная стена.

– Меня зовут Кристиан.

– У меня нет ни малейшего желания с тобой знакомиться, – мрачно произнесла Саша.

– Разве? Мне показалось, ты искала меня.

Она нахмурилась, смерив его взглядом, в котором читались сомнения насчёт здравости его рассудка:

– Я тебя не искала. Я пришла сказать тебе оставить меня и мою семью в покое. Я не хочу играть с тобой… или что ты там затеял.

– Ты искала демонов, тянулась к ним, а теперь отталкиваешь то, что сама притягивала к себе. Какое предсказуемое лицемерие! Ты ведь уже ответила на вопрос? Сможешь сказать, кто я?

– Допустим, я скажу тебе. И что дальше?

– Ответь, – мягко сказал Кристиан. В этой мягкости таилась угроза, едва заметная постороннему. Саша поняла, что повторять свою просьбу он не станет. Ей не хотелось играть по его правилам, но пока она была на свободе, можно было повернуть ситуацию так, что она бы разрешилась.

Саша внимательно посмотрела в лицо Кристиана.

– Ты – психопат. Но так как психопаты бывают разными, я должна пояснить. Ты полностью лишён способности сопереживать и не способен поставить себя на месте другого существа, – она нервничала и внимательно наблюдая за его реакцией. – Для тебя нет разницы в понятиях между «одушевлённый» и «неодушевлённый». При этом ты относишься к тому типу людей, которые не умеют лгать. Точнее, они не умеют использовать мимику и голос для притворства. Это случается редко. Похоже на алекситимию, хотя я не уверена. Помимо прочего, у тебя очень бедный эмоциональный диапазон. Ты способен испытывать только спектр эмоций, доступный животным. Ты испытываешь гнев, раздражение, интерес, но тебя почти невозможно напугать. Ты – клинический садист. Тебе нравится причинять боль и страдания тем, кто находится в твоей власти. У тебя высокий уровень самоконтроля, ты – умный и прекрасно понимаешь, чего хочешь. Тебе скучно в этом мире, ты считаешь его уродливым. Ты очень одинок. Во всём мире нет ни одного человека, который мог бы понять тебя, но тебя это не волнует. Ты не ждёшь понимания, и твоё одиночество тебе нравится. А ещё ты, как и любой интеллектуальный психопат, любишь эксперименты на людях.