Бесстыжая - [57]

— А как насчет Парижа? — тоном заправского соблазнителя спросил он.

— Когда вылетаем? — только и спросила я.

Мы прилетели в Париж, и я позировала в черной атласной коротенькой «тедди» на Эйфелевой башне. И можете себе представить, меня снова чуть не арестовали! Я думала, что французы относятся к таким вещам с большим пониманием, но молоденький полицейский ужасно разволновался и понес всякий вздор насчет национального памятника. К счастью, он был чрезвычайно хорош собой, и мы вскоре достигли с ним взаимопонимания и…

Но это уже другая история. Он был хорошим парнем, и я обещала ему, что об этом не узнает ни его невеста, ни трое ее братьев шестифутового роста.

По возвращении из Парижа я несколько раз появлялась на телевидении. Я слишком долго отсутствовала, и мне хотелось, чтобы все узнали о том, что я вернулась.

Я получила милое письмо от Майлса, в котором он писал, что рад моему счастливому освобождению из плена. К письму прилагалась фотография его сына, которому было десять дней от роду. «Это новый лорд Портленд, маленький бедолага», — приписал Майлс.

Потом, словно гром среди ясного неба, последовал телефонный звонок от Леонарда Хокберна, который предупредил, что собирается навестить меня.

Да, да, это был тот самый Леонард Хокберн, речь которого в парламенте я в свое время испортила. Теперь его перевели на службу в министерство иностранных дел. Я видела его выступление в «Новостях», где он рассказывал о своем визите в Камар. На него произвели большое впечатление камарские женщины, преданные своей семье и своим мужьям.

— Там не существует преступности среди малолетних, — сказал он телеведущему, — потому что матери посвящают все свое время воспитанию детей. Ничто не составляет большую угрозу для общества, чем поколение детей, которое по вине своих матерей выросло без должного уважения к моральным нормам…

Далее он рассказал о собственной матери, которая, судя по всему, полностью посвятила свою жизнь дому, воспитанию сына и своему мужу. «Благодаря ей во мне были заложены твердые принципы, которые помогают мне жить и по сей день», — заявил он.

Феминистки ответили демонстрацией перед Уайтхоллом под лозунгом: «Хокберн оторвался от реальности». В газетах появились его снимки, где он с чувством собственного достоинства проходит мимо демонстранток в здание министерства иностранных дел. Больше всего в нем раздражало то, что при взгляде на него мне почти верилось, что любая женщина была бы готова с радостью отказаться от всего остального, если бы ей посчастливилось каждую ночь быть с ним в постели.

Я тщательно подготовилась к нашей встрече, и на следующий день Леонард прибыл ко мне. В темном костюме, с черным кожаным дипломатом в руке, он выглядел чрезвычайно официально и корректно. Отказавшись от напитков, он согласился выпить чашку чаю с лимоном. «Уж не ошиблась ли я в своих расчетах?» — подумала я.

— Я только что вернулся из Камара, — сказал он, — где вел переговоры с султаном. Он утверждает, что вы скрываетесь от правосудия его страны и бежали из тюрьмы. Он требует вашей выдачи.

— Ах он вонючий мерзавец! — взорвалась я. — Ишь, чего захотел!

— Все не так просто, — сказал Леонард. — У нас с Камаром хорошие дипломатические отношения, и нам желательно их сохранить.

— Но вы не можете выслать меня из-за истории с флагом! — сказала я. — Если вы читали об этом в «Дейли кобблер», то знаете, как все произошло.

Он чуть не подавился лимоном.

— Неужели вы думаете, что я… бульварная газетенка… серьезный человек… огромная ответственность…

— Мне казалось, что часть вашей ответственности заключается в том, чтобы проверить факты, прежде чем запугивать меня, — сказала я.

— Не запугивать вас… вы неправильно поняли… я взглянул на заметку в газете… мне так кажется…

Я ошиблась. Не лимоном он подавился, он поперхнулся от смущения.

— В таком случае, возможно, мне лучше самой рассказать вам все, — предложила я.

— Пожалуй, это хорошая мысль.

— Я поехала в Камар, чтобы сняться в рекламе нижней одежды фирмы «Мата Хари», — объяснила я. — Возможно, вы слышали о ней?

Он одарил меня суровым высокомерным взглядом.

— Позвольте напомнить вам, что я государственный чиновник.

— Ну что ж, ладно. Так вот, они изготавливают нижнее белье, и я демонстрировала нечто вроде этого. — С быстротой молнии я расстегнула платье и осталась в крошечном бюстгальтере и таких же трусиках. Я купила этот комплект в «Мата Хари». Это была точная копия комплекта, который я демонстрировала, когда разгорелся весь сыр-бор. Инстинкт подсказал мне, что это может потребоваться во время интервью.

Леонардо застыл, глядя на меня.

— Я сейчас покажу вам, как все это происходило, — сказала я. — Видите, какие крошечные эти принадлежности?

Леонард напряженно глотнул воздух.

— Вижу.

— Нам всем показалось, что нужно чем-то оттенить их. Вот мы и купили на базаре этот кусочек ткани. — Я взмахнула шелковым шарфом, который лежал наготове. — Там было еще музыкальное сопровождение, — продолжала я. К тому времени у меня имелся музыкальный центр, и я включила нежную, чувственную мелодию. — Я стала двигаться под музыку, а они меня снимали.