Бесстыжая - [25]

Я хотела сказать еще что-то, но почувствовала, как Майлс задрал мне юбку и его рука проскользнула сзади между моими ногами. Я понимала, что снизу с улицы его не видно, поэтому продолжала стоять и болтать как ни в чем не бывало.

— Уверен, что я вас где-то видел, — сказал молодой человек.

— Вполне возможно, — ответила я.

Пальцы Майлса возбуждали меня, между ног стало влажно, и я ухватилась обеими руками за подоконник.

— Не та ли вы девушка, которая появилась обнаженной в палате общин? — крикнул снизу молодой человек.

Я судорожно глотнула воздух, почувствовав, как огромный пенис Майлса медленно прокладывал путь к тому местечку, которое уже давно с готовностью ждало его.

— Что вы сказали? — переспросила я.

Молодой человек повторил вопрос. Мне пришлось напрячь внимание, чтобы расслышать его, потому что в этот момент великолепный инструмент Майлса неторопливо двигался во мне вперед-назад, словно мы могли простоять у подоконника целую ночь. «Что будет, если кто-нибудь все-таки увидит его?» — подумалось мне. Но мне уже было все безразлично и хотелось одного: чтобы человек, стоявший внизу, поскорее ушел.

— Да, это была я, — призналась я.

— А еще я видел вас в телевизионном шоу, ведь вы были там, правда?

— Да, да.

Разве это имело значение сейчас? Я шире раздвинула ноги, чтобы обеспечить Майлсу более свободный доступ, и он удвоил усилия, все еще двигаясь медленно, но мощными целенаправленными рывками.

— Мне хотелось бы познакомиться с вами поближе, Хани. Кстати, меня зовут Джозеф Крейн.

— Вот как? — Я почти достигла оргазма. Необходимость стоять спокойно, когда тело сотрясает дрожь наслаждения, была почти невыносимой.

— Почему бы вам не спуститься и не зайти к нам на вечеринку?

— Не сегодня, Джозеф, — с трудом дыша, сказала я.

— В таком случае я поднимусь к вам.

— Нет! — вскрикнула я, почувствовав особенно сильный рывок Майлса. И вслед за этим он втянул меня в комнату, захлопнул окно, и несколько сладких секунд спустя мы закончили то, что делали.

Когда мы оба стояли, прислонясь к стене и переводя дыхание, я сказала:

— Подумать только, я и не знала, каким странным чувством юмора ты обладаешь.

Он поцеловал меня.

— Это была не совсем шутка. Я видел, что твой новый сосед — красивый малый, а я ревнив.

Ну и ну! С виду такой робкий и нежный, а хитер как лис! Он постарался сделать так, чтобы всякий раз, когда я буду разговаривать с Джозефом, я вспоминала Майлса. Такого милого проявления ревности я еще никогда не встречала.

Глава 6

Я обожала Майлса. Он был добр, обаятелен и забавен, а в постели неутомим. Но я узнала, что, несмотря на это, он чрезвычайно неуверен в себе, потому что убежден, будто женщины хотят его только ради титула. Поэтому его ужасно обрадовало то, что я занялась с ним сексом, считая его всего лишь библиотекарем. Он знал, что я искренне восхищаюсь им как любовником, и очень гордился этим.

Я уже говорила, что разработала свою систему оценки мужчин, наподобие классификации отелей по уровням, каждому из которых присваивается определенное количество звездочек. Так вот, Майлс, пока его не узнаешь, выглядел как однозвездочная гостиница, где предоставляется постель и завтрак. А потом обнаружилось, что его следует приравнять к роскошному пятизвездочному отелю.

Вскоре я узнала, сколько стоят даже маленькие квартиры в Ферриз-Мьюз, и это заставило меня призадуматься. Он заплатил наличными! Я впервые поняла, как, должно быть, богат Майлс. Мне всегда казалось, что современные аристократы совсем обнищали под бременем налогов. Им хотелось бы, чтобы мы так думали. Дайсоны веками накапливали богатство, и Майлсу осталось достаточно, чтобы он мог жить, как подобает маркизу. Насколько я могла заметить, то же самое относилось и к его друзьям-аристократам.

Моя связь с Майлсом была похожа на волшебную сказку, которая стала реальностью. Сам он предпочитал спокойную, тихую жизнь, однако зная, что светские развлечения приводят меня в радостное возбуждение, он приобщал меня к ним. В то лето мы побывали в Венеции. Мне всегда хотелось покататься в гондоле, но я представляла себе это совсем не так, как оказалось на самом деле. Большинство гондол были открытыми, но в нашей имелось нечто вроде кабинки. Это сооружение называлось «фелтц» и состояло из четырех металлических стержней с крышей. Стенами служили черные бархатные занавески, которые можно было раздвигать, если хотелось посмотреть, что там делается снаружи, или сдвигать, создавая для пассажиров обстановку полного уединения. Несмотря на полуденное время, когда мы задернули занавески, в кабинке стало так темно, словно внешний мир перестал существовать.

Майлс принялся целовать и ласкать меня, и не прошло и нескольких секунд, как я загорелась желанием. Однако возникла проблема практического характера: низкая деревянная скамья, на которой мы с трудом умещались рядом.

— Ничего не получится, — в отчаянии прошептала я, — здесь слишком тесно.

— Что-нибудь придумаем, — пробормотал он и усадил меня на колени, повернув лицом к себе.

Снаружи раздался испуганный крик.

— Это наш гондольер, — едва сдерживая смех, сказал Майлс. — Мы раскачиваем лодку.