Бесстыдница - [82]

Но прежде чем они попробовали, он заставил Мерри ласкать его член, пока тот снова не восстал во всей мощи, а сам тем временем гладил и ласкал Мерри, пока она сама не возбудилась. А потом заставил, чтобы она просила.

— Теперь сама скажи, чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы мы попробовали еще раз. — Что именно?

— Заняться любовью.

Не пори ерунду. При чем тут любовь?

— Да, ты прав.

— Тогда чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты меня трахнул.

— Ты имеешь в виду — чтобы я тебя вы…л?

— Да.

— Тогда другое дело, — удовлетворенно хмыкнул он, перевернулся, возлег на нее и вставил в нее свой дрожащий от возбуждения орган.

И тут же спросил:

— Любишь трахаться?

— Да.

— Тогда так и скажи. — Я люблю трахаться.

— А почему?

— Мне нравится само это ощущение.

— Ощущение чего?

— Твоего члена. Твоего…

— Вот молодец. Моего… В твоей… Тебе это нравится?

— Очень. Я это обожаю.

И он заставлял ее повторять это вновь и вновь, на разные лады, придумывая самые изощренные выражения, пока Мерри не вошла во вкус и не начала ощущать их словно живьем, чувствуя, как в ней нарастают неведомые ощущения, заполняя ее всю, становясь жарче, объемнее, обжигающе-радостнее, пока, наконец, ее не пронзило невыносимо-прекрасное, всесокрушающее ощущение… И Мерри уже больше не лопотала, а едва слышно стонала, тяжело дыша. Она бессильно лежала, обливаясь потом, и только безмолвно наблюдала, как Чарльз снял презерватив и вылил серебристо-серую жидкость ей на живот.

Потом она приняла душ, и Чарльз отвез ее обратно, высадив на прежнем месте.

Мерри встречалась с ним и спала еще три раза. Потом настала экзаменационная неделя, и ей пришлось заниматься. Когда экзамены кончились и оценки выставили, она увидела, что провалилась по античной истории, и бросила Скидмор.

— Ублюдок, — выругалась она, увидев свою оценку по предмету Чарльза. — Ублюдок.

Никаких сложностей в расставании с колледжем у нее не было. Мерри просто позвонила Джаггерсу и сообщила, что провалилась на экзаменах и вылетает в Нью-Йорк. Когда признаешься в неудачах, никто не докучает занудливыми расспросами.

Глава 9

— Итак, ты хочешь дирижировать оркестром.

— Что?

Джаггерс, сидевший за письменным столом, откинулся на спинку просторного кожаного кресла и звонко расхохотался. Потом смех вдруг оборвался, причем вышло это столь неожиданно, что Мерри даже испугалась. Джаггерс нагнулся вперед, пристально посмотрел на нее и серьезным голосом спросил, почему Мерри хочет стать актрисой.

— Почему именно актрисой? Почему?

— Потому… Потому что у меня это получается. Мне так кажется, во всяком случае. Фамилия отца, ваша поддержка и способности, которыми, как мне кажется, я обладаю…

— Нет, я не то имел в виду. Это я все и так знаю. Просто дело в том, что заниматься этим придется мне. Вначале, по меньшей мере. Так что вопрос лишь в том, насколько это нам нужно. Почему, черт побери, тебе так хочется стать актрисой?

— Просто хочется — и все.

— Ну, пораскинь мозгами. Ты же прекрасно знаешь, какова жизнь у актера. Грязь, мерзость. Не мне тебе рассказывать.

— Тогда почему вы мне это говорите?

— Потому что ты мне нравишься, — ответил Джаггерс. — Ты жила в моем доме, сидела с нами за одним столом… Послушай! Будь у меня дочь, я бы запретил ей даже мечтать о том, чтобы стать актрисой. То же самое сделал бы твой отец. Если хочешь, считай, что я настаиваю на этом потому, что как бы представляю сейчас его. Но я представляю также и себя самого. В деньгах ты не нуждаешься. Тебе не пришлось пробиваться наверх из низов общества. Умом ты не обделена. Мне наплевать на то, что у тебя стряслось в Скидморе. Ты можешь добиться в жизни всего, чего душа пожелает. Так что спрашиваю тебя в последний раз — и прошу, чтобы ты сама задала себе этот вопрос, — зачем тебе это понадобилось? И должна ли ты ступать на такую тернистую стезю? Если серьезных причин или необходимости нет, то давай забудем это как дурной сон.

— Так вы отказываетесь представлять мои интересы? — спросила Мерри.

Идя к Джаггерсу, она даже не предполагала такого поворота событий. И вдруг ее уверенности как не бывало, напротив, ей стало одиноко и страшно в кабинете Сэмюэля Джаггерса. Мерри вдруг поняла, что перед ней вовсе не тот мистер Джаггерс, которого она знала прежде, а совершенно другой Джаггерс — человек, о котором были так наслышаны все начинающие старлетки и о встрече с которым могли мечтать с таким же успехом, как о знакомстве с джайпурским махараджей или принцем Монако. Великий Джаггерс входил в горстку всемогущих заправил шоу-бизнеса, и для него в этом бизнесе не было никаких проблем. Если вдруг Джаггерс в силу каких бы то ни было причин откажется ей помочь, то ее песенка спета. Что ей тогда делать? Ладони Мерри увлажнились, но она не стала вытирать их о край шерстяной юбки, чтобы Джаггерс не заметил ее волнения.

Джаггерс явно не торопился с ответом. Он посмотрел на Мерри, потом приподнял очки, протер глаза и водрузил очки на место. И лишь тогда ответил.

— Нет. Я буду представлять твои интересы, — сказал он. — Но хочешь знать почему?

— Почему? — спросила Мерри, поражаясь, насколько слабо и жалобно прозвучал ее голос.

— Не потому, что ты мне нравишься. Будь моя воля, ты бы на пушечный выстрел к сцене или камере не подошла. Но таких прав у меня нет, а швыряться деньгами не в моих правилах. Ты же стоишь кучу денег. Да и для тебя лучше, если твоим агентом станет человек, который в этом деле собаку съел. Я не хочу, чтобы тебя знали только как дочь знаменитого актера. Ты, конечно, могла бы и сама сняться в паре легкомысленных комедий, а потом угодила бы в Рим, где довольствовалась бы незаметными ролями в бесконечных исторических эпопеях или в фильмах ужасов. Но все это не принесло бы тебе успеха, как, впрочем, и мне. И твоему отцу. Да, поначалу мы, конечно, воспользуемся и его именем. И я смогу защитить его доброе имя, если сумею убедиться, что ты будешь вести себя правильно и не поставишь в неловкое положение ни себя, ни его, ни меня.