Бесстыдница - [44]
Подойдя к главному входу, Мередит спросил у дочери, как она собиралась провести остаток дня. Мерри ответила, что никаких планов у нее нет. Она была счастлива только оттого, что рядом с ней отец. Мередит предложил организовать пикник.
— Ой, как здорово! — Мерри всплеснула руками от радости. — И день такой прекрасный.
— Хочешь, чтобы мы захватили кого-нибудь с собой? Кого-нибудь из твоих подруг, может быть?
— Да, Хелен Фарнэм. Мы живем в одной комнате.
— Да, я знаю. Я надеялся, что ты ее позовешь. Она и ее семья столько сделали для нас, приглашая тебя провести у них каникулы. Верно?
— Да.
— Что ж, тогда позови ее, и пойдем.
Пикник удался на славу. Мередит прихватил из Ван-дома большущую плетеную корзину, битком набитую всякой снедью. Чего в ней только не было — цыплячий паштет, сыр, ромовые бабы и даже миниатюрные бутылочки шампанского на льду. Лимузин прокатил их по живописным окрестностям, а сам пикник прошел на берегу быстрого ручья. Потом Мередит отвез обеих девушек назад в школу. Мерри и Хелен поблагодарили Мередита, обе на прощание поцеловали его, повторив, что замечательно провели время. Они и впрямь были так довольны, что на какое-то время забылись и даже рассказали о своем замечательном времяпрепровождении нескольким аборигенкам, не умолчав ни о чем, в том числе о шампанском. Аборигенки слушали их с открытыми ртами и выпученными глазами, жадно ловя каждое слово. Мерри и Хелен потом даже пожалели, что сами не могут позволить себе так выражать свои чувства.
В свое время «Французская революция» представлялась многим довольно рискованным начинанием. Как в это, так и в то, что судьба студии Мередита и еще нескольких студий, объединившихся для постановки этой картины, некоторое время висела на волоске, поверить теперь трудно. Почти невозможно. Вон он, этот фильм, в груде коробок с кинопленкой, в которой, как выразился Мартин Зигель в своей неподражаемой евангелической манере: «Нет ничего. Я не ошибся, джентльмены. Ничего. Только кусок кинопленки. Довольно, впрочем, порядочный, с полумилю. Еще на этой пленке есть маленькие изображения, такие крохотные и искаженные, что разглядеть их можно только с помощью специальной и страшно дорогой лупы. Впрочем, эти изображения — тоже чепуха. Никто на них и смотреть не станет. Мы вам предлагаем просто особую игру света и тени, самые завалящие и пустячные вещи. Не думайте, что там есть еще что-то кроме этого. Выкиньте из головы весь реквизит, костюмы, здания и городки, что мы понастроили. Все это мишура. Тем более что их все равно снесли. Забудьте о тех миллионах долларов, что были потрачены на то, чтобы снять эти никчемные крохотные изображения. Забудьте также — если можете, конечно, — про нашу компанию и киноиндустрию — на них и так всем давно наплевать. Зато подумайте как следует о свете и тени, как воплощении человеческой фантазии и воображения. Этот художественный фильм — больше, чем вложение, больше, чем процесс, больше, чем последовательность изображений и диалогов. Этот фильм воплощает собой весь дух человечества и нашу уверенность в этом духе. В этих коробках, джентльмены, покоится многовековая людская мечта о свободе. О свободе, равенстве и братстве. Не меньше. Вот что вы должны предлагать! Я хочу, чтобы каждый владелец кинотеатра или просмотрового кинозала после своей смерти смог предстать перед святым Петром и сказать со всей искренностью и гордостью: «Я первым в своем районе показал зрителям «Французскую революцию».
Зигель уселся на место, достал из нагрудного кармана роскошного двубортного пиджака изящный носовой платочек и утер слезы, навернувшиеся на глаза от собственной страстной речи.
У всех остальных — вице-президентов, ответственных за производство, рекламу, копирование и продажу, а также у их помощников — вид был в разной степени торжественный, вдохновленный и даже потрясенный. Один из них, собиравшийся поджечь сигару золоченой зажигалкой «Данхилл», так и застыл, словно каменное изваяние, или будто собираясь позировать для собственной восковой фигуры. Другой возвел глаза к небу или, точнее — к необыкновенному лепному орнаменту в неоегипетском стиле, которым предшественник Зигеля (он же его отец) украсил потолок этой залы в период финансового расцвета компании.
— Ну, ладно, — продолжил Зигель. — Теперь расскажите мне про премьеру.
Вице-президент, отвечающий за рекламу, изложил свой план по поводу предстоящей премьеры. Выручку от нее предлагалось передать в Фонд борьбы с сердечными заболеваниями.
— Прекрасно, — одобрил Зигель. Все-таки Давид Зигель умер от сердечного заболевания.
Вице-президент рассказал также об освещении предстоящего события на телевидении, о торжественной церемонии в знаменитом зале «Астора», о подготовке красочного парада, который должен пройти на Бродвее, прежде чем покатят лимузины с приглашенными.
— Тебе не кажется, что это рискованно, Сол? — спросил кто-то. — Может создаться впечатление, что зрители начнут умирать от сердечных приступов…
— Нет, это только добавит нам поклонников, — ответил специалист по рекламе. — К тому же это лишь часть общего сценария. Вот, кстати, одно из приглашений, — добавил он, извлекая из атташе-кейса крохотную золотую гильотину.
«Детские шалости» — одновременно брутальный и шокирующий триллер и мрачный реалистический взгляд на проблему бытового насилия и мужской психопатии. Это роман о современном мужчине и о том, какие ужасные вещи могут сотворить друг с другом члены одной семьи, когда разрушается их устоявшийся маленький мирок.
Фантазия в сексе это фейерверк эмоций. Но фантазия в любви — это океан мыслей и чувств, мимолётной нежности и крылатой страсти, а в нашей книге — очень своеобразная и остроумная философия жизни для наслаждений.
Когда я впервые увидела Уилла Монро, я приняла его за типичного придурка из Лос-Анджелеса - слишком красивый, слишком богатый, слишком любит свои пробиотические смузи из капусты. В следующий раз, столкнувшись с ним на родительском собрании его дочери (я - учитель, он - родитель), я заметила его стальные серые глаза, твёрдую грудь под накрахмаленной белой рубашкой и его предположительно свободный безымянный палец. И все, я попалась на крючок. Если бы мы были героями фильма, он бы соблазнил меня и взял прямо там, на столе директора.
Он - беспринципный, отравленный деньгами и властью мужчина. Она - слишком наивная, безмерно доверяющая людям девушка. Два разных человека, с разной жизнью, ...и одним будущем. Одна встреча, два молчаливо брошенных друг на друга взгляда, и повернувшийся мир для двоих. Противостояние невинности и искушённости? Да. Вопрос только в том, кто победит? .
У Мии Ли есть тайна… Тайна, которую она скрывала с восьми лет, однако Мия больше не позволит этой тайне влиять на свою жизнь. Одно бесповоротное решение превращает Мию Ли в беглянку – казалось бы, это должно было ослабить и напугать ее, однако Мия еще никогда не была столь полна жизни. Под именем Пейдж Кессиди, Мия готова начать новую жизнь, в которой испорченное прошлое не сможет помешать ее блестящему будущему. Автобус дальнего следования увозит Пейдж из Лос-Анджелеса в Южный Бостон, штат Вирджиния, где начнется ее новая жизнь.
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..