Бесстрашные - [22]

Марлен кивнула и вышла из салона.

Два дня Швиль жил как во сне. Сознание, что он всецело находится в руках Марлен, грызло его, наполняло ненавистью и страхом. Но разве это могло помочь? Цепи этой женщины были сильнее, чем все его чувства.

Он ходил как призрак по саду: сильно похудел, и его глаза потеряли прежний блеск. Она не только хотела сделать его преступником, но заставляла изменить мечте его жизни! Он всегда надеялся оказать большую услугу науке. Самым пламенным его желанием было осветить еще больше жизнь древнего Египта. Может быть, ему удастся при помощи новых раскопок затмить все, что известно до сих пор об этой стране: он мечтал превзойти англичанина, графа Карнарвона и Говарда Картера, открывших гробницу Тутанхамона. А теперь он должен был уничтожить для всего мира эти сокровища собственными руками! Почему? Потому, что он, когда знал Марлен еще в ее маске, открыл ей свою заветную мечту. Этого он не мог себе простить, это медленно подтачивало его. Он мог теперь с уверенностью сказать, что потеря жизни не была для него так ужасна, как гибель этой мечты, которая должна была заполнить несколько лет его жизни и придать ей смысл.

Два дня длилась эта мука, и наконец у него не осталось больше сил для дальнейшего сопротивления. Когда Агостино вынес из комнаты его новые элегантные чемоданы, чтобы отвезти их на пароход, Курт был погружен в полную апатию.

Марлен пришла проститься в его комнату. Она прилагала все усилия, чтобы казаться спокойной, но он ясно видел, что это не так: странный блеск в ее глазах был слишком хорошо знаком.

– Ты готов, мой друг? – спросила она и материнским жестом провела по его щекам.

– Внешне вполне, даже чемоданы Агостино повез уже на пароход.

– Это самое главное, – прервала она его, отлично зная, что должно последовать.

– У меня такое чувство, как будто я никогда не вернусь в этот дом, – сказал он.

– Как хочешь, дорогой, во всяком случае мой дом всегда открыт для тебя. Вот, – передала она ему конверт, – здесь деньги и все необходимые бумаги на имя Антония Пассарджи. Ты можешь быть теперь совершенно спокоен. Преследование прекратилось, и полиция, по-видимому, потеряла надежду найти тебя. Кроме того, твоя бородка совершенно изменила тебя. Держись больше в обществе «Бесстрашных», потому что среди них ты в безопасности. Твои преследователи скорее полетят через борт, чем поймают тебя.

– Благодарю за твою заботу, Марлен, – сказал он не без печального сарказма.

– Не стоит, – ответила она, не обращая никакого внимания на его колкости, и прибавила: – А вот на память обо мне возьми этот пустяк.

С этими словами она надела ему на палец кольцо.

Швиль посмотрел на него. Кольцо было из массивного золота, очень старинное, маленький шедевр египетского искусства. Большая, в глубокой оправе жемчужина смотрела на него, как чей-то слепой глаз.

– Для чего, Марлен?

– Носи его, оно приносит счастье. Можешь положиться на это. Кольцо настоящее – из гробницы Рамзеса VI.

– Благодарю. Так, по крайней мере, хоть одна вещь из раскопок будет в хороших руках, – сказал он со скрытой ненавистью. Он хотел на прощанье уязвить ее, но все намеки отскакивали от этой женщины. И на этот раз она сделала вид, будто ничего не слышала.

– Ты прав, мой друг. Желаю тебе много успеха. Но тебе надо на пароход, автомобиль уже ждет у подъезда.

Она обняла его, ища губами его рот, но так как он отвернулся, то поцеловала его в щеку. Он едва прикоснулся губами к ее руке и спустился с мраморной лестницы.

За рулем автомобиля сидел высокий негр. Когда Курт сел в машину, там ждал его радиоспециалист Ронделль. Он приветствовал Швиля крепким пожатием руки; улыбка открыла его крепкие белые зубы.

– Вам долго пришлось меня ждать? – из вежливости спросил Швиль.

– О, это ничего не значит, – ответил тот и сунул что-то Швилю в карман.

– Что это такое? – удивленно спросил Курт.

– Ничего особенного, просто маленькое, очень удобное оружие. Ведь мы все люди и нельзя знать… – рассмеялся тот так беспечно и радостно, что Швиль против желания присоединился к нему.

Каюты были очень удобны и роскошно обставлены. Остальные «Бесстрашные» давно уже приехали на пароход и чувствовали себя в каютах, как дома. Некоторые ходили уже в мягких туфлях и домашних халатах и распивали грог. Остальные пассажиры, видимо, не интересовались ими. Это успокоило Швиля, потому что, в сущности, ведь каждый «бесстрашный» подвергался опасности быть узнанным.

– Мы не запрем свою дверь? – спросил он своего спутника, когда они очутились в каюте. Швиль все еще по привычке прятал лицо в воротник.

– Не бойтесь, коллега, о нашей безопасности уже позаботились. За четыре часа до отхода парохода списки всех пассажиров были уже в руках нашей повелительницы Марлен. За эти четыре часа наши сотрудники могли выяснить, нет ли среди пассажиров шпионов. Только убедившись, что воздух совершенно чист, мы вошли на пароход.

– Значит, у Марлен есть люди и среди пароходных компаний, потому что иначе она не могла бы получить списка пассажиров?

– Разумеется.

– Но позвольте, – не сдавался Швиль, – ведь сыщик мог подняться на борт совершенно внезапно, за несколько минут до отплытия?