Бесстрашная - [5]

Ее глаза округлились от изумления:

– Что ты хочешь этим сказать?

Он искренне рассмеялся, зная, как это ее рассердит, и одновременно думая о том, как она чертовски хороша с разрумянившимся от гнева лицом.

– Постоянная вольная борьба, что мы ведем с тобой все эти годы, – лучшая подготовка для политика.

С минуту Райна смотрела на него, потом притворилась чрезвычайно увлеченной поводьями, которые пыталась должным образом приладить.

Старфайер. Черт бы ее побрал. Она ездит на Старфайере!

– Кто тебе разрешил ездить на этом жеребце?

– Отец. Лошадь надо было приручить. Я вызвалась это сделать. Есть возражения?

Возражения у него были, но он не решился их высказать. Уж только не ей. Рио де Варгас был не только отцом Райны, он был еще бригадиром и старшим мастером на ранчо Прайда да вдобавок лучшим другом его отца.

– Меня совершенно не интересует, кого ты объезжаешь. – «По крайней мере если это касается чертовых лошадей», – подумал он. – Какого ты мнения о Старфайере?

Выражение лица Райны смягчилось.

– Он настоящий зверь. К тому же умный. Из него получится замечательный конь.

Годы их отчуждения словно канули в вечность в эту удивительную минуту совместного восхищения великолепным жеребцом. И тут Улисс вспомнил, что собирался забрать Старфайера с собой в Остин.

Но он бы чувствовал себя по-идиотски, если бы стал ездить на лошади, прирученной девушкой. Особенно если эта девушка – Райна де Варгас.

Дочь шлюхи. Эти отвратительные слова неожиданно всплыли в сознании, а с ними вместе пришло еще более омерзительное воспоминание.

Каждый раз, когда он видел Райну, он вспоминал тот день в булочной и то, как этот день изменил его отношение к себе и к родителям. Он был чертовски уязвим и потому не способен справиться с открытием тайны своего рождения.

– Я привезла твою почту, – сказала Райна, соскальзывая с седла.

Когда она коснулась земли, груди ее подпрыгнули. Черт бы ее побрал! Она не считала нужным носить белье, как это делали все порядочные женщины. Впрочем, откуда в Райне де Варгас взяться порядочности?

В седле она ездила по-мужски. Туго обтягивавшие джинсы подчеркивали каждый изгиб, каждую линию ее тела: от талии, которую ему хотелось обхватить, до бедер, которые он жаждал раздвинуть.

Женщина, черт возьми, не имеет права носить брюки, облегающие ее словно вторая кожа, – любой мужчина пожелает узнать, что таится под такой одеждой.

Стараясь не обращать внимания на то, как бешено стучит сердце, перешагивая сразу через две ступеньки, Улисс начал спускаться с террасы. Он с трудом сглотнул комок, стараясь думать о почте, а не о соблазнительных очертаниях бедер Райны.

Она была так мала ростом, что если бы встала с ним рядом, между ее теменем и его подбородком еще осталось бы пространство.

Исходивший от нее аромат – смешанный запах мыла, трав и женского тела – ударил ему в ноздри, усугубляя желание.

Он испытывал к себе отвращение за то, что столь бурно реагировал на женщину, в которой видел противоположность всему, что ценил и уважал в представительницах слабого пола. Да будь он проклят, если позволит себе следовать инстинктам, а не разуму! Он поставил перед собой цель, осуществление которой поможет его штату и всему его населению. А такая женщина, как Райна, будет только мешать выполнению задачи.

– В чем дело? – спросила она. – Что-то не так?

– Я думал, что тебе нет до меня дела.

– Разумеется, нет. Только ты выглядишь очень… желтым. Я подумала, уж не заболел ли ты. Не хотелось бы что-нибудь подцепить от тебя.

Как бы подкрепляя ее опасения, собака заворчала и обнажила свои устрашающие клыки.

– Не беспокойся. У меня нет ни малейшего желания передавать тебе заразу, Квинни.

Она сжала губы так, что они превратились в узкую полоску, сунула ему в руки почту и, круто повернувшись, вскочила в седло, на прощание продемонстрировав мучительный образ своих округлых ягодиц. Ее брюки так обтягивали тело, что каждое полушарие было четко обрисовано грубой тканью. Дав волю воображению, он на минуту представил себе, что за ощущение возникло бы, если бы ему удалось подержать их в руках. Наверное, на ощупь они похожи на теплый шелк, подумал он.

– Может быть, у тебя есть время стоять тут и точить лясы, но у нас, работяг, дел невпроворот, – заявила она и пустила Старфайера легким галопом.

С развевающимися на ветру черными как смоль волосами она напомнила ему какое-то мифическое существо. Нет, не богиню, а скорее горгону Медузу.

Возвращаясь в кораль, Райна чувствовала раздражение. Каждый разговор с Улиссом оставлял у нее такое ощущение, будто с нее содрали кожу и обнажили нервы.

Похоже, что Старфайеру передалось ее настроение. Он вел себя беспокойно: приостанавливался, делал скачки в сторону, прядал ушами.

– Спокойнее, мальчик, – ворковала Райна, подаваясь вперед, чтобы погладить его по холке.

Ее собственная кобыла, желтовато-песочного цвета лошадка, ожидала в корале. Рио нигде не было видно. Вероятно, он отправился домой на ленч.

На ранчо Прайда царило полуденное затишье.

Райна спешилась и отвела Старфайера в большую каменную конюшню. Протерев ему шкуру, она поставила жеребца в стойло и отправилась на ранчо своих родителей.