Бесспорное правосудие - [127]

– А что вы сами думаете? – спросил Эш. – Ведь вы были на суде. Считаете, что это я убил?

– Не знаю и знать не хочу.

Молодой человек наконец откинулся назад. Казалось, я слышала, как дыхание его становится спокойнее.

– Она уверена, что спасла меня. И вы тоже так думаете? – спросил он.

Настал момент для лести.

– Нет, это ваша заслуга. Я слышала, как вы говорили. Если бы она не дала вам возможность выступить, вы сейчас находились бы в тюрьме.

– Она не хотела давать мне слово, но я настоял.

– И правильно поступили. Олдридж хотела присвоить себе все лавры. Ей была нужна одна победа – целиком ее.

И опять молчание, теперь уже соучастника. Потом он сказал:

– Так за что вы платите? Что мне нужно делать?

– Переспать с дочерью, влюбить ее в себя. И в довершение жениться на ней.

– А что я должен сделать после свадьбы?

Только когда он произнес эти слова, я вдруг поняла, что затеяла. В его словах не было иронии или сарказма. Я должна была просто обозначить его дальнейшие действия. Он словно говорил о животном или о мебели. Если бы я могла отступить от задуманного плана, я сделала бы это тогда.

– Что хочешь, – ответила я. – Лети на Карибские острова, закажи круиз на Восток, а там брось ее за борт, купи дом и живи себе. Вы можете расстаться когда угодно, через пять лет вас разведут без ее согласия. Или мать захочет откупиться, если тебя это устроит. А я, когда отдам все деньги, навсегда уйду из твоей жизни.

К этому времени я смекнула, что парень проницательнее и умнее, чем я ожидала. Это делало его более опасным, но осуществлять мой план было парадоксальным образом легче. Приглядевшись ко мне, он пришел к заключению, что я не выжившая из ума старая идиотка, предложение мое реальное, а деньги легкие. И тогда он принял мой план.

Вот так это произошло – в дурно пахнущей кухне, за грязным столом два бессовестных человека заключили сделку, в основе которой лежали плоть и душа человеческая. Правда, я не верила, что у Октавии есть душа и что в комнате, кроме нас, еще что-то присутствует, некая сила, которая может повлиять на наши слова, действия и планы. Наши переговоры были вполне дружеские, но я знала, что должна помочь ему победить. Даже намек на проигрыш мог его унизить. Он стал бы презирать и меня, начни я сдавать позиции. В конце концов я согласилась дать еще одну тысячу на предварительные расходы и прибавила две тысячи к окончательной сумме.

– Мне нужны деньги на начальной фазе, – объявил он. – Я могу достать деньги, их всегда можно достать, но сейчас их у меня нет. Если захочу, они будут, но на это нужно время.

Опять это детское хвастовство – опасное сочетание самомнения и неуверенности в себе.

– Да, тебе понадобятся деньги – надо ее заинтересовать, пригласить в ресторан или еще куда-то. Она привыкла к богатой жизни, у нее всегда были деньги. Я взяла с собой две тысячи наличными. Возьми их сейчас, а я вычту эти деньги из начальной суммы.

– Нет, это дополнительная сумма – на необходимые траты.

Я выдержала паузу и потом сказала:

– Хорошо, пусть будет так.

Я не боялась, что он отнимет у меня деньги, возможно, даже убьет. Не было причины. Он может получить больше двух тысяч. Я потянулась за сумкой и вытащила деньги – все в двадцатифунтовых банкнотах.

– Удобнее было бы в пятидесятифунтовых, но они сейчас под подозрением. Много подделок. Безопаснее в двадцатках, – объяснила я.

Деньги перед ним пересчитывать я не стала – просто передала четыре пачки по пятьсот фунтов в каждой, перетянутые резинкой. Эш тоже не пересчитал купюры. Они так и остались лежать на столе.

– А как насчет прочих договоренностей? – спросил он. – Как мне сообщать о продвижении дел? Где мы встретимся, когда я продвинусь настолько, что смогу получить первые деньги?

С первого дня судебного процесса я задумалась об этом. Мне пришла на ум церковь Святого Иакова в конце Седжмор-Кресент, которая открыта почти весь день. Я подумала, что встречаться там удобно, но потом отказалась от этой мысли по двум причинам. Молодого человека, особенно такого, как Эш, пришедшего туда в одиночестве, непременно заметят служители. И еще – несмотря на утрату веры, мне не хотелось использовать священное место в целях, которые в глубине сердца считала порочными. Потом я подумала, не встретиться ли нам на большом открытом пространстве, хоть у одной из статуй Гайд-парка, но это могло не устраивать Эша. А рисковать я не хотела. И потому пришла к выводу, что придется дать ему номер моего телефона. Риска особенного не было. Адреса моего он знать не будет, а номер телефона в случае необходимости всегда можно сменить. Я написала номер и отдала ему листок, попросив, когда нужно, звонить в восемь утра, но делать это не реже, чем через день.

– Мне нужно кое-что знать о ней, – сказал Эш. – Для начала – где она живет?

Я дала ему адрес на Пелхем-Плейс и добавила:

– Девушка живет в доме матери, но в отдельной квартире в цоколе. В доме также живет экономка, но с ней проблем не будет. Октавия в данный момент не работает и, вероятно, скучает. Когда вы установите отношения, я должна буду увидеть вас вместе. Куда ты ее поведешь? У тебя есть любимый бар?