Бессмертный - [26]

– Значит, Костя Зыбин? Что ж, приятный молодой человек, и весьма, весьма многообещающий. Я ведь давно его не видел – около трех лет. Что же он, наверное, сделал значительные шаги на профессиональном поприще? Как поживает? Как его диссертация?

– Все хорошо, – не моргнув глазом, соврал Демид. Не хотелось ему расстраивать старичка.

– Да, когда я был молодым, мне казалось, что горы можно свернуть. Все же молодость – величайший дар природы! К сожалению, мы слишком поздно начинаем понимать это... Да, поверьте, многие проблемы молодежи кажутся настолько надуманными! Я ведь смотрю телевизор, прессу читаю. Я – в курсе! Наркомания, пьянство, нежелание работать. Или наоборот, вот, бодибилдинг этот, когда неестественно огромные мускулы себе создают. Это же ненормально! Вы, молодые, не понимаете – главное – это все же здоровье и бодрое расположение духа. А с возрастом сохранить их становится все труднее...

"Мне бы твои проблемы, папаша!".

– Да, молодые люди! – спохватился старичок. – Что ж мы в прихожей-то стоим? Прошу, прошу в мою скромную келью.

Они прошли вслед за ним по длинному темному коридору, сплошь заставленному стеллажами с книгами. И очутились в уютной комнатке, с большим окном, эркером выходящим на улицу и полуприкрытым тяжелыми зелеными шторами. Во всю ширину окна размещался огромный письменный стол старинной работы. Здесь, как и в коридоре, было невероятное количество книг – они были расставлены на полках с величайшей любовью и аккуратностью. Тут не наблюдалось бесконечных коричневых талмудов марксизма-ленинизма с тиснеными профилями вождей на корешках. Книги в основном были старые, с солидными потемневшими переплетами. Отдельную полку занимали бережно переплетенные толстые рукописи. Немало было папок с педантичными метками на корешке, облегчающими пользование. Словом, это была библиотека ученого – его сокровищница и место работы. Книги здесь не пылились в праздном ничегонеделании. Ими постоянно пользовались, их перечитывали, вглядываясь в пожелтевшие страницы. Наверное, старый профессор провел в этой комнате большую часть своей жизни, мысленно переносясь в воображаемые, некогда существовавшие миры – в жестокие и загадочные владения гуннов, в белые, выжженные солнцем города эллинов, в причудливые дворцы китайских императоров, украшенные скульптурами драконов и чудесными вазами. Но больше всего здесь было книг по истории России – дореволюционные тома Соловьева, Бердяева, Ключевского соседствовали с именами, о которых Демид и не слыхивал. Лишь мельком скользнув взглядом по полкам, Дема увидел десятки книг о русских обрядах, суевериях, языческих преданиях. Да, этот профессор был настоящей ходячей энциклопедией.

– Садитесь, располагайтесь поудобнее, – Подольский указал на большие кожаные кресла. – Вот, наслаждаюсь тишиной и одиночеством. Обычно у меня здесь много народу. Сын с семьей, две внучки. Очаровательные существа! Сейчас все они на даче. Вам, наверное, покажется странным, что я рассказываю это вам – можно сказать, незнакомым людям. Бесстрашно пускаю вас в квартиру, хотя вижу в первый раз. Знаю, знаю... Сколько раз мне говорили: нельзя быть таким доверчивым! Но вот никак не могу привыкнуть к нынешним временам. Преступность, квартирные кражи... А я все такой же. Я слишком стар, чтобы меняться. Если я вижу человека интеллигентного, ничего не могу с собой поделать – сразу начинаю относиться к нему с симпатией.

Да, время сейчас смутное! Но сколько раз уже в России наступали темные времена! День сменял ночь, один правитель – другого, а человек оставался человеком. Вы были бы поражены сходством различных исторических эпох и ситуаций, складывавшихся в развитии человечества. Великий философ Гераклит сказал: "Нельзя в одну воду войти дважды". Да, пожалуй так. Но мы все же упорно пытаемся влезть в ту самую воду, в которой когда-то едва не утонули. В протухший и мрачный омут смуты норовим нырнуть. По самую макушку! Есть нечто общее во всех периодах революций, войн и беспорядков. Самое главное, пожалуй, то, что все они рано или поздно кончаются. И начинаются снова. Все эти приливы и отливы неизбежны, и если вы оказались волею судьбы в нижней точке исторической синусоиды, нельзя бить себя в грудь и доказывать, что во всем виноват конкретный Иоанн Васильевич или, к примеру, Никита Сергеевич. Исторический взгляд на жизнь помогает переносить любые невзгоды...

Старичок замолчал, обнаружив, что собеседник его витает где-то в другом измерении. Красивая светловолосая девушка спала в кресле, откинув голову.

– Я вижу, ваша спутница очень устала, – шепотом сказал профессор. – Как ее зовут?

– Яна.

– А вас?

– Демид. Коробов. Научный сотрудник.

– Может быть, не будем ее беспокоить? Пускай немножко поспит.

– Я был бы вам очень признателен, Виктор Сергеевич.

– В таком случае пройдемте на кухню. Я думаю, вы не откажетесь от чашки чая. Там и поговорим.

Они уселись на кухне.

– Виктор Сергеевич... Извините, об этом как-то не принято спрашивать. Но... вы в Бога верите?

– Ну почему же не принято спрашивать? По-моему, это сейчас самый популярный вопрос. Без него ни одно интервью не обходится. Что же, скажу откровенно. Я – атеист. В конце концов, в какого Бога верить? Их сотни, и для меня все они равноценны. Знаете ли, мой предмет изучения – история человечества на протяжении многих и многих веков. И это заставляет меня смотреть на вопрос религии как бы с высоты тысячелетнего опыта.