Бессмертный грех - [43]

— Правильно, — согласился Василий. — Местные менты ведь понятия не имели, что Пожарский уже заподозрил неладное.

— Не только менты, но и наш злодей этого не знает. Пожарский сказал об этом Сане только за день до покушения. А мог ведь и не сказать. И после удара батареей по голове уж точно не сказал бы. Хорошее, чистое, неловленное убийство. И вдруг он кардинально меняет тактику — яд в пиво, попытка вскрыть дверь Мохова… Он как будто провоцирует серьезное расследование и обрекает себя на то, что начнут прочесывать все окружение Пожарского и Мохова. Не понимаю — зачем ему это? Сначала он хотел выйти сухим из воды, тщательно все продумал и вдруг попер на рожон. Так не бывает.

Сыщики замолчали, уткнувшись в свои блокноты.

— Разозлился, что у него ничего не вышло, — неуверенно сказал Гоша. — Впал в истерику. К тому же такой чистый и неловленный финт, как батарея, можно использовать только один раз.

— Слишком просто, — опять заспорил Леонид.

— Пожалуй. — Гоша обеими руками нервно взлохматил волосы, отчего стал похож на дикого гнома. — Вряд ли мы сейчас додумаемся до разгадки, ой, вряд ли. Если мы правильно грешим на банду из «Вечернего курьера», то есть на этих ребят со звучными фамилиями — Серебряный и Первозванный, то у них мотив однозначно есть.

— Положим, мотивы у них разные, — возразил Леонид. — Объект один, а мотивы разные. Первозванный мстит за оскорбленную невинность, а Серебряный — за украденные деньги.

— Неважно. — Василий принял решение. — Для начала я намерен пугануть Серебряного, вдруг подействует? В конце концов, Пожарский нанял меня для того, чтобы себя обезопасить. Как думаете, получится у меня напугать крупного воротилу издательского бизнеса?

— Ты, Вася, — грустно сказал Леонид, — относишься к тому типу высоких профессионалов, которые могут напугать кого угодно.

— Точно, — подтвердил Гоша. — Причем одним своим внешним видом. Даже ракетная установка бледнеет и падает в обморок, когда ты попадаешься на ее пути.

— Вот и чудненько, — обрадовался Василий. — Я поработаю чучелом, а Леонид пусть пока прощупает этого Первозванного.

— Хорошо бы с ним познакомиться, — задумчиво сказал Гоша. — Посмотреть на него, послушать, оценить объект. В разговоре нужно как бы между прочим упомянуть фамилию Пожарского и посмотреть на его реакцию. Как правило, такие неуравновешенные психи не умеют себя контролировать.

— Ты рассчитываешь на то, что Первозванный зальется слезами, начнет рвать на себе волосы и проклинать Пожарского последними словами? — ехидно поинтересовался Леонид.

— Наоборот. Если Первозванный и есть наш главный злодей, то он должен изображать полное равнодушие. Когда замысливают убийство, не рассказывают на каждом углу, как ненавидят будущую жертву. Логично?

— Ладно, — покорно кивнул Леонид. — Я все понял, схожу. А жена Пожарского вас больше не интересует?

— Почему? — удивился Василий. — Интересует. По словам Пожарского, только она знала, когда он поедет проведывать рабочих на новую квартиру. Даже водитель не знал. А мститель, заметьте, приехал точно к сроку, всего и успел, что выкурить три сигареты. Так что — к жене, лейтенант. Тем более, говорят, она — красавица. И ты у нас мужчина хоть куда.

— Только не навязывайте мне интим! — возмутился Леонид. — К тому же я не люблю безутешных вдов.

— Типун тебе на язык! — прикрикнул на младшего оперуполномоченного Гоша. — Она еще не вдова, а только в резерве.

— Чужих жен не люблю еще сильнее, — сказал Леонид.

— А я люблю, — мечтательно закатил глаза Василий. — Они такие ласковые, как правило.

— Сане расскажи, — посоветовал Леонид. — Или нет, не отвлекайся от работы, я сам расскажу.

— Я тебе расскажу! На работе лучше сосредоточься, то есть на жене Пожарского. И поторопись, потому как женская красота — явление быстро проходящее. Годик-другой протянешь, и все, привет, тебе достанется дряхлая развалина. А когда закончишь с женой — отправляйся в логово врагов. Понятно?

— То есть возвращаться сюда? — Леонид многозначительно посмотрел на Василия.

— Нет, милый, поедешь в редакцию «Вечернего курьера»… Первозванного рассматривать.

…В редакции, как обычно, царила суета. Уже пришедшие в себя после вчерашнего журналисты взялись наконец за работу. До выхода первого номера оставалось еще три дня, у всех было ощущение, что времени катастрофически не хватает.

Саша тоже с озабоченным видом сидела за компьютером и быстро стучала по клавишам. Но стоило Василию заглянуть в дверь, как она немедленно бросила работу, втащила его в комнату и плотно закрыла дверь.

— Значит, слушай. У нас остался один неопознанный, то есть неизученный сотрудник службы генерального, ну, который не был на вчерашней пьянке. Хмырь замшелый. Ему шестьдесят лет, бывший полковник, ходит исключительно строем…

— С кем? — уточнил Василий.

— Ни с кем. Сам ходит, — не поняла Саша.

— Саня, ты же писатель, — вздохнул старший оперуполномоченный. — И просто обязана знать значение слов. Ходить строем в одиночку — это все равно что делать предложение руки и сердца самому себе. Вот так встать перед зеркалом и сказать: «Будьте моим мужем».

— Женой, — поправила Саша.