Бессмертные - [26]

Но папа смотрел не на меня, а на Джерома, съежившегося в углу. Я причинил ему серьезный вред — то ли силой удара, то ли серебром. Половина лица выглядела обожженной и словно бы разлагалась на глазах, а мертвец захлебывался рыданиями.

Отец одарил его взглядом, который я столько раз ловил на себе, что не мог не узнать. Обманутые надежды — вот что он выражал.

— Мой сын, — с отвращением произнес отец. — Ты губишь все.

— Полагаю, Джером больше твой сын, чем я.

Ровным шагом я направился к двери, не желая доставить ему удовольствие зрелищем моего бегства.

Я знал, что в его руках заряженный арбалет.

Я знал, что он целится мне в спину.

Спусковой крючок щелкнул, стрела со свистом рассекла воздух. Испугаться у меня не хватило времени, я лишь — как и отец — испытал горечь обманутых надежд.

Вот только стрела не вонзилась в меня. И не потому, что отец промахнулся.

Уже в двери я повернулся и увидел, что он вогнал стрелу с серебряным наконечником в череп Джерома. Тот без единого звука сполз на пол. Теперь уже окончательно мертвый. Слава богу.

Книга «Волшебник из страны Оз» упала обложкой вниз и теперь лежала рядом с его рукой.

— Сын. — Отец отложил арбалет в сторону. — Пожалуйста, не уходи. Ты мне нужен. На самом деле.

Я покачал головой.

— Эта штука… она продержится еще несколько дней, — продолжал он. — Татуировка. Она уже исчезает. Время истекает, Шейн. Мы должны действовать немедленно.

— Ну, значит, тебе не повезло.

Он снова схватил арбалет.

Я метнулся вправо, в прихожую, перепрыгнул обломки кушетки и приземлился на растрескавшемся, неровном полу кухни. Там пахло грязью и химикатами, на стойке виднелся аквариум, полный мутной жидкости, а рядом с ним автомобильный аккумулятор — что-то вроде набора для серебрения цепей в домашних условиях.

Еще здесь имелся холодильник, допотопный, годов пятидесятых, грохочущий и гудящий.

Я открыл его.

Папа собирал кровь Майкла в бутылки — старые, грязные молочные бутылки, которые выуживал из груды мусора в углу. Я схватил все пять бутылок и одну за другой начал швырять в окно, целясь в большой валун рядом с деревом.

Бах! Бах! Бах! Бах…

— Прекрати! — со злостью крикнул папа. Боковым зрением я отметил, что он стоит в двери, целясь в меня из арбалета. — Я убью тебя, Шейн! Клянусь, я сделаю это.

— Правда? Хорошо, что ты успел вытатуировать меня на груди вместе с остальными умершими членами нашей семьи.

Я закинул руку для очередного броска.

— Я могу вернуть к жизни твою мать! — выпалил папа. — Может, даже твою сестру. Не делай этого.

О господи! В глазах у меня на мгновенье потемнело.

— Бросив эту бутылку, — теперь он почти шептал, — ты лишишь их последнего шанса вернуться к жизни.

Мне вспомнился Джером — его обвисшие мышцы, шероховатая кожа, страдание и ужас в глазах. «Ты хочешь оставаться здесь?» — спросил его я. «Нет. Это причиняет боль», — ответил он.

Я метнул последнюю бутылку с кровью Майкла; она попала точно в цель и разбилась, обдав валун красными брызгами.

Может, он и в самом деле собирался убить меня. Но, вслушиваясь, я так и не дождался щелчка пускового крючка.

— Я сражаюсь за благо человечества, — провозгласил он.

Это был его последний, самый веский аргумент. Прежде он всегда на меня действовал.

Повернувшись, я посмотрел папе прямо в лицо.

— Думаю, в тебе уже ничего человеческого не осталось.

Я прошел мимо него, и он не остановил меня.

Майкл вел машину как сумасшедший, и мы мчались к выезду на автостраду, вздымая клубы пыли, наверно, в милю высотой. Он снова и снова спрашивал меня, как я себя чувствую, но я не отвечал, а просто глядел в окно на яркий закат и одинокий полуразвалившийся дом, исчезающий вдали.

Мы пролетели мимо указателя, обозначающего границу города Морганвилля, и тут один из вечно прячущихся в засаде полицейских автомобилей преградил нам путь. Майкл сбросил скорость, остановил машину и выключил двигатель. Порыв пустынного ветра сотряс автомобиль.

— Шейн!

— Да?

— Он опасен.

— Знаю.

— Я не могу просто спустить это на тормозах. Ты же видел…

— Видел, — подтвердил я. — Знаю.

«Однако он по-прежнему мой отец, — захныкал маленький, испуганный малыш внутри меня. — Он все, что у меня осталось».

— И что ты хочешь, чтобы я им сказал?

Глаза Майкла снова стали голубыми, но он все еще был бледен, словно призрак. Я ведь вылил на землю всю его кровь. При виде ожогов на запястьях и ладонях друга у меня сводило живот.

— Скажи им правду, — ответил я. Если вампиры Морганвилля схватят моего отца прежде, чем он уберется отсюда к черту, он умрет ужасной смертью, которую, видит бог, скорее всего, заслужил. — Просто дай ему пять минут, Майкл. Всего пять минут.

Друг пристально смотрел на меня, и я не мог сказать, что творится у него в голове. Я знал его большую часть своей жизни, однако в это затянувшееся мгновенье он казался мне практически таким же незнакомцем, как и отец.

Коп в форме подошел к окну со стороны водителя и постучал. Майкл опустил стекло. Полицейский не ожидал, что за рулем окажется вампир; я буквально видел, как он спешно мысленно редактирует резкие слова, которые собирался произнести.

— Слегка превышаете скорость, сэр, — в конце концов пробормотал он. — Что-то произошло?