Бессмертные - [29]

Вошел Грин. Он был похож на утомленного жизнью школьника. Мы любезно поздоровались. Я работал с ним вместе несколько раз на банкетах и танцевальных вечерах, которые устраивались с целью сбора средств для демократической партии или в помощь Израилю; с ним было приятно работать. Он подготовил обо мне фоторепортаж для журнала “Лайф”, который, к моему удивлению, очень мне понравился. Правда, у него не было денег, и он никогда не снимал фильмов, но в остальном, можно сказать, что Мэрилин нашла себе очень симпатичного компаньона.

Мое присутствие несколько смущало Грина, чувствовалось, что он нервничает, и я понимал его. Бедняга! Он только еще ступил на длинную стезю, где ему предстояло общаться с адвокатами, бухгалтерами, консультантами и самозваными покровителями, которые все время пытались втиснуться между ним и Мэрилин и в конце концов едва не разорили его.

Он оглядел комнату. Мэрилин вышла, чтобы принести бутылку шампанского; она старалась быть примерной хозяйкой, хотя на душе у нее скребли кошки.

— А где Джо? Его нет? — спросил он.

Я покачал головой.

— Он уехал в Калифорнию.

— А-а. — Милтон побледнел, глаза потемнели и стали еще печальнее, хотя это трудно было себе представить. Личная жизнь Мэрилин, как полноводная река, в любой момент могла прорвать все плотины и смыть ее профессиональную карьеру с лица земли. Из-за разрыва с ди Маджо Мэрилин не сможет уделять достаточно внимания своей новой компании, а публика будет видеть в ней не актрису, а богиню любви, чье сердце разбито. Возможно даже, развод с ди Маджо отрицательно скажется на ее популярности.

— Она говорила вам, чем мы занимаемся? — спросил он, с тревогой глядя на меня.

— Я слышал кое-что, но не от нее.

— Руководство киностудии придет в бешенство, когда узнает.

— Разумеется. Занук не оставит вас в покое. У вас есть хороший адвокат?

Он передернул плечами, как бы говоря, что тут не поможет даже самый лучший адвокат в мире. Грин надеялся только на то, что Мэрилин позволят уйти без скандала, что киностудия не рискнет судиться с белокурой любимицей всей Америки.

— Если вам нужна помощь… — предложил я.

Грин кивнул.

— О да, еще как нужна, — тихо отозвался он.

— Этот скандал с ди Маджо постепенно утрясется, не беспокойтесь. — Я готов был нести всякую чепуху, лишь бы подбодрить его.

— Вы думаете? — Он недоверчиво посмотрел на меня и вздохнул. — Что ж, этого следовало ожидать, ясное дело, — добавил он. — Раз уж у нее появился новый мужчина.

Я кивнул.

— Интеллектуал, — задумчиво произнес Грин. — Не то что этот бейсболист.

Теперь удивился я. В молодости Джек написал книгу, — точнее, за него это сделали квалифицированные журналисты, которых подобрали мы с Артуром Кроком, — но никто никогда не считал Джека “интеллектуалом”.

— Поймите меня правильно, — сказал Грин. — Он мне в общем нравится . Но мне кажется, он слишком серьезная фигура для Мэрилин, понимаете?

— Джек? Серьезная фигура?

Он уставился на меня.

— Какой Джек? Я говорю про Артура Миллера. — Он наклонился вперед и прошептал: — У нее с ним роман. Ну это Бог с ним. Но ведь она собирается выйти за него замуж . Если честно, я не думаю, что из этого выйдет что-нибудь путное.

Интересно, говорила ли Мэрилин об этом Джеку. Миллер принадлежал к категории тех интеллектуалов-евреев с левыми взглядами, которых Джек презирал больше всего на свете, хотя и скрывал это.

Вернулась Мэрилин. Осторожно ступая по полу босыми ногами, она подошла к Грину и вручила ему шампанское. Он открыл бутылку. Она принесла из ванной три стаканчика. Шампанское было теплым, и мы потягивали его без особого удовольствия. Лицо Мэрилин как-то обвисло, взгляд был устремлен в пространство. Ей с трудом удавалось поднести стакан к губам. Я подумал, что она, наверное, приняла какие-то успокоительные лекарства, пока ходила за шампанским, — движения ее были замедленными, как у человека, который наглотался таблеток.

Грин, казалось, ничего не заметил.

— Я не займу у тебя много времени, — заговорил он мягким, успокаивающим голосом, каким обычно разговаривают с детьми. — Я просто хочу очертить круг вопросов, которые ты должна обговорить с Мики Рудином…

— С каким Мики?

— Он адвокат Синатры. Помнишь? Дорогая моя, ты собиралась дать ему посмотреть твои контракты?

— Мне нравится Фрэнк, — сказала она, как будто кто-либо из нас собирался спорить с ней.

— Мне тоже, — ответил Грин, вытаскивая из портфеля документы.

— С ним гораздо веселее, чем с Артуром.

— Никто с этим не спорит, детка.

— Но Артур умнее.

— Может, и так. Фрэнк тоже не глуп. — Он закатил глаза. — Мэрилин, дорогая, давай оставим это до другого раза?

— Нет. Я хочу покончить со всеми делами. Сегодня я избавилась от своего Бейсболиста. — Она хихикнула. — Избавлюсь еще от Занука и его студии. И начну новую жизнь, правильно я говорю, Дэйвид?

Она говорила замедленно, как пластинка, включенная не на ту скорость; глаза стали совсем сонными. Я не хотел мешать Грину, но чувствовал себя в какой-то степени ответственным за Мэрилин.

— Тебе нужно лечь в постель, — сказал я. — Мы с Милтоном отведем тебя в спальню.

— Но сначала я подпишу эти бумаги, — возразила она и, прежде чем Грин успел остановить ее, схватила ручку, склонилась над документами и подписала их. — Ух! — воскликнула она. — Вот и все!