Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт - [196]

Джесси не переносила неопределенности и поэтому решила всерьез поговорить с Лили. Потребовались большие усилия, ибо Лили не проявляла интереса к такому разговору или уклонялась от него. В зимний вечер Джесси поймала ее в отделанной красным деревом библиотеке, вошла и заперла за собой дверь. Стоя спиной к камину, она вглядывалась в высокий лоб дочери, тяжелые скулы, в смелый рисунок лица.

— Лили, — сказала она, — прости, что я вмешиваюсь туда, куда не просят, но я серьезно тревожусь за тебя.

— Почему, мама? — спросила Лили. — Здоровье у меня отменное, я съедаю в день три прекрасных блюда, гуляю в любую погоду.

— Думаю, что ты понимаешь меня, — ласково ответила Джесси. — Я говорю не о физическом самочувствии, не касаюсь состояния твоего здоровья.

Без искры эмоций в глазах Лили ответила:

— Я совершенно счастлива. Вы совершенно счастливы…

Джесси пододвинула небольшой деревянный стул поближе к дочери. Более твердым тоном она сказала:

— Нет, моя дорогая, я не полностью счастлива, потому что вижу, как проходят годы, а я нахожу, что ты все дальше и дальше отходишь от самой важной вещи в жизни женщины — от брака.

— Почему это самое важное, мама? — спросила Лили с той же твердостью. — Потому что ты так считаешь? Разве не могут быть разные мнения на этот счет?

Джесси покачала несколько раз головой, словно не веря ушам своим:

— Разве мне… О чем ты говоришь, дитя? Что остается в жизни женщины, если у нее нет мужа, детей и очага?

— Много, много, дорогая мама. Ты полагаешь, что незамужняя женщина — трагическая и бесполезная фигура, но такое представление устарело. Одному Господу Богу известно, сколько женщин были принуждены к нежелательному для них браку. Есть много молодых женщин, которые не хотят выходить замуж и желают вести иной образ жизни…

— Жизнь старой девы? — спросила в ужасе Джесси.

— Не придавай такого мрачного значения слову, дорогая. Разве ты не видишь, что мое сердце переполнено любовью к тебе, отцу, мальчикам, что там нет места еще для кого-либо?

— Тогда, полагаю, в твоих же интересах, — заплакала Джесси, — чтобы твой отец и я сложили твои вещи и выставили тебя из дома. Мы никогда не простим себе, что ты нас так сильно любила…

Лили поднялась из своего глубокого кресла и стала ходить по комнате, энергично беря в руки предметы и снова ставя их на место; мысленно Джесси вернулась назад, вспомнив встречи с Джорджем Банкрофтом в ее гостиной в доме Бентонов. Лили подошла к матери и посмотрела на нее сверху уверенно, без тени страха.

— Хорошо, мама, поговорим откровенно. Я никогда не выйду замуж по той причине, что мне не по душе сама идея брачной жизни.

Ошеломленная Джесси смогла лишь прошептать:

— Не по душе?.. Но почему? Ведь ненормально питать отвращение к браку. Откуда у тебя могли появиться такие мысли, ведь ты выросла в семье, где отец и мать любили друг друга все эти годы, вместе страдали и боролись и каждый сделал так много для нашей супружеской жизни?

— Именно это я и имею в виду, — сказала обыденным тоном Лили.

Джесси холодно спросила:

— Что ты пытаешься мне внушить, Лили?

— Я пытаюсь сказать тебе, дорогая мама, и, видимо, ты не успокоишься, пока я не скажу: двадцать лет я наблюдала, что сделал брак с тобой и отцом. Я видела, как ваше стремление к этому браку заставляло вас страдать. Я была слишком маленькой, чтобы понимать значение военно-полевого суда, но тогда мне было шесть лет, и я видела ваши муки. Я не хочу переживать такие же муки и даже подвергать себя такой возможности. Многие годы в Монтерее и на песчаных дюнах Сан-Франциско я наблюдала, как ты ходила по дому словно пришибленное существо, потому что рядом с тобой не было мужа. В те годы, когда отец уезжал в свои экспедиции, ты не жила, а существовала; когда ты получила сообщение, что он умер, я видела, как ты была близка к смерти, и ты умерла бы, окажись сообщение верным. Я не хочу переносить такие удары. Я не хочу, чтобы мое счастье и моя жизнь вообще зависели от кого-либо. Я знаю, что ты пережила в годы Гражданской войны, после того как отца сняли с командования; я знаю, как много злых языков было в этой стране и как они обзывали вас за то, что ты осмелилась противостоять президенту Линкольну, защищая своего мужа. Я не хочу сражаться с людьми, не хочу вырасти злой, вести войны и ломать собственный характер ради мужчины. Я хочу стоять на своих ногах, быть единственной в моем собственном теле и рассудке. Для тебя и отца ваша любовь и супружество были великими и прекрасными событиями. Но такой образ жизни не для меня.

Она немного помолчала, а затем спокойно сказала:

— Быть может, если бы я выросла, наблюдая более безмятежный и посредственный брак, я приняла бы саму мысль о нем. Острота моей реакции прямо пропорциональна интенсивности ваших взаимоотношений. Верь мне, дорогая, и оставь меня в покое: я не выйду замуж.

В комнате воцарилось долгое молчание, были слышны лишь порывы дождя, хлеставшего в окна библиотеки. Джесси не пыталась скрыть или сдержать слезы, катившиеся по ее щекам. В этом была неудача ее супружества — оно породило антипатию у дочери. Цикл завершился. Ее собственная философия супружества была реакцией на концепцию ее матери о «наименьшем супружестве», о невмешательстве в дела мужа, а теперь, спустя двадцать восемь лет, когда настали новые времена и выросло новое поколение, она столкнулась с еще более острой реакцией дочери. Джесси понимала, что она не может ничего сделать. Время даст свое решение. Быть может, обстоятельства изменят настроения Лили; но в любом случае ее дочь имеет право на собственный образ жизни, свободный от вмешательства и указаний матери, точно так же как она сама настаивала перед Элизабет Макдоуэлл Бентон, что, как бы та ни была права, она вольна выйти замуж за лейтенанта Джона Ч. Фремонта и взять в свои руки свою судьбу.