Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт - [176]

Она попросила судью Коула сопровождать ее на встрече и пошла кратчайшей дорогой от отеля к Белому дому. Входя через парадную дверь, она сказала сама себе: «Всю свою жизнь я чувствовала себя как дома в особняке президента, но именно сейчас важно, чтобы меня хорошо приняли».

Их ввели в красную гостиную. Служитель сказал им, что скоро придет президент. Ожидая прихода президента Линкольна, она стояла, поскольку не хотела, чтобы он застал ее сидящей. Минуты бежали в муках ожидания и усталости; ей казалось, что прошло много времени, прежде чем открылась дальняя дверь и в ее проеме на фоне более ярких керосиновых ламп столовой показался Авраам Линкольн. Задержавшись, чтобы закрыть за собой дверь столовой, он медленно направился навстречу Джесси; в этот момент она увидела, что дверь вновь слегка приоткрылась и за ней мелькнула фигура Мэри Тодд Линкольн.

Джесси внимательно всматривалась в лицо президента, желая понять, какая беседа ее ожидает. Выражение лица Линкольна не говорило ни о чем. Он молчал и лишь слегка поклонился. Поблагодарив президента за то, что он принял ее, Джесси представила судью Коула как члена ассоциации нью-йоркских адвокатов. Президент Линкольн ничего не сказал, и выражение его лица оставалось неизменным. Расстроенная холодным приемом, Джесси открыла сумочку, вытащила запечатанное письмо Джона и сказала:

— Генерал Фремонт просил меня вручить вам это письмо, мистер президент. Генерал считает вопрос настолько важным, что послал меня, чтобы я пояснила и дала дополнительную информацию.

Президент Линкольн протянул руку за письмом. Вскрыв конверт, он подошел поближе к свечам; Джесси с тревогой подумала, что президента уже настроили против Джона: «Он прислушивается к словам наших врагов. Именно поэтому он так холодно принял меня, так небрежен в отношении меня. Почему он не предложил мне сесть, хотя мой вид говорит о том, что я устала? Линкольн уже принял решение вылить на меня холодный душ и займет позицию против Джона. Я должна сделать все возможное, чтобы изменить его мнение. Я не должна казаться нервной и переутомленной. Я должна сесть, чтобы скрыть свои чувства, даже если президент не предложит мне стула».

Судья Коул тихонько удалился в синюю гостиную, и Джесси видела, что он ходит взад-вперед за открытой дверью. Какое-то время она наблюдала за президентом, читавшим стоя у светильника длинное письмо, затем подвинула к себе стул и села.

Закончив чтение письма, Линкольн подошел к Джесси, выдвинул из ряда около стены стул и сел напротив нее. Длинная рука, державшая письмо, казалось, была готова положить его на красный ковер.

— Миссис Фремонт, — сказал он, — я написал генералу, и он знает, что нужно делать.

— Мистер Линкольн, могу ли я спросить, аннулировали ли вы прокламацию об освобождении?

— Да, я только что написал проект приказа. С него снимут копии и пошлют завтра утром.

— Мистер президент, — выкрикнула она. — До отправки вашего послания, когда будет уже поздно, позвольте мне нарисовать вам полную картину происходящего в Миссури, позвольте показать вам, каким образом прокламация генерала об освобождении реально поможет выиграть войну.

Заметив, что президент поморщился, она заговорила еще быстрее:

— Именно поэтому я приехала, мистер президент; генерал Фремонт полагал, что будет лучше, если я смогу все объяснить. Генерал считает, что он находится в невыгодном положении, поскольку против него выступают люди, которым вы доверяете.

— Кого вы имеете в виду, — спросил президент Линкольн, — какие лица иных взглядов?

Джесси поняла, что получила отпор. Она сказала:

— Генерал убежден, что победа силой оружия потребует длительных и дорогостоящих усилий, нужны и другие средства, чтобы обрести поддержку Запада. Ведь идея иногда столь же эффективна, как ружье: если мы убедим Юг в том, что каждый мятежник потеряет рабов, то лидеры сецессионистов столкнутся с раздорами в собственных рядах, а это серьезно помешает им вербовать солдат и сражаться…

— Вы настоящий женский политик, — заметил президент.

Джесси отшатнулась, словно ее ударили. Несколько секунд она молча сидела перед президентом, ей казалось, что он не услышал ее слов, просто отверг ее рассуждения на том основании, что она женщина. Как сказал ей генерал Кирни, женщинам нечего делать в мужском мире; они только создают неразбериху. И теперь Авраам Линкольн, который так энергично вел избирательную кампанию за ФРЕМОНТА И ДЖЕССИ, человек, у которого были все основания считаться другом и поклонником, смотрит на нее свысока, называя «женским политиком».

Выражение ее глаз показало, что она обижена, лицо Линкольна смягчилось, и он сказал твердо, но с большей мягкостью в голосе:

— Генералу не следовало бы делать этого; он никогда бы так не поступил, если бы посоветовался с Фрэнком Блэром. Я послал Фрэнка, чтобы он советовал ему и держал меня в курсе дела о действительном положении вещей и о том, как развиваются события.

— Но, мистер президент, вы дали генералу карт-бланш в Западном регионе. Вы разрешили ему делать то, что он считает необходимым для победы.

— Военной победы, миссис Фремонт. — Президент перешел на тон, который она могла оценить как сердитый. — Генералу не следовало ни в коей мере втягивать негров в войну! Это война во имя великой национальной цели. Негры не имеют с войной ничего общего.