Бессмертие мистера Голдмена - [4]

Он положил голову на подушку, снова и снова задавая себе вопросы и не находя на них ответа. Иззи лежал в черной комнате, и только назойливые огоньки камер, которые измеряли его биометрические параметры и все так же жужжали, следя за каждым движением. Иззи никогда не случалось побыть одному, и все же, временами, он как будто сходил с ума от одиночества.

Голдмен уснул, и в этот раз ему снился сказочный и загадочный океанариум, который он вряд ли когда-нибудь увидит собственными глазами. Он смотрел на огромных китов, проплывающих мимо него и смотрящих своими огромными китовыми глазами, издавая низкие звуки, словно стараясь что-то сказать ему, но он их не понимал. Он бежал, бежал следом за ними, потому что они звали его с собой, но ноги были слишком слабы и не отрывались от земли. А киты уплывали все дальше и дальше, и их голоса затихали с каждой утекшей секундой, что уже никогда не вернуть.

Киты скрылись, и над ним осталась лишь пустая толща лазурной воды. Огромная масса, казалось, опускалась ниже и прижимала его к земле. Ему было трудно дышать, и он почувствовал, как его легкие наполняются водой. Иззи захлебывался и чувствовал ужасную боль по всему телу. Он чувствовал, как умирает, и всего через мгновение он станет лишь безвольным телом, скользящим в этой безграничной соленой массе невиданной красоты. Мертвые глаза так и останутся смотреть на то, как где-то там, в вышине, пробиваются изогнутые солнечные лучи, пока не придет человек в белоснежной форме и не заберет его обратно, чтобы вновь положить на койку в камере.

Но киты…

Киты больше никогда не придут.

* * *

- Почему я должен обо всем рассказывать?

- Потому что это обязательная процедура, мистер Голдмен.

- Обязательная для кого?

- В первую очередь для вас же.

- На мой взгляд, мне это необязательно. Я в этом не нуждаюсь.

- К вашему сожалению, суд решил иначе. В вашем деле написано…

- Боб, я тебя умоляю, мне не надо цитировать мое личное дело. Я прекрасно помню его и помню, что решил верховный судья по моему делу. Что ты теперь мне на это скажешь? - это был тот самый визуальный контакт. - Пожалуйста, не ври мне, и не прикрывайтесь бюрократической ересью, в которой описана вся моя жизнь. Перед тобой живой человек, пытающийся разобраться в самом себе и в том, что, черт возьми, с ним происходит.

Роберт смотрел на него спокойно.

- Хорошо, мистер Голдмен.

- Можешь приступать.

Иззи лежал на мягкой кушетке. Как бы он не лег, механизм кушетки подстраивался так, чтобы его мышцы все время находились в расслабленном состоянии. Он сложил руки на груди и смотрел вверх. Роберт сидел недалеко от него. На нем был белый медицинский халат и узкие очки. Как-то раз Иззи спросил у него, почему тот не перейдет на контактные линзы, или же не прибегнет к помощи глазной хирургии, но тот ответил, что в этом мире должно быть что-то утонченное, душевное, и очки помогают ему чувствовать себя живым человеком. Тогда Иззи не обратил на это никакого внимания, но со временем он начал понимать, о чем Боб хотел сказать ему.

- Мне кажется, что в ваших снах содержится разгадка того, что случилось с вами, из-за чего вы отбываете свой срок.

- Вооооот как?

- Да.

- И все же ты отказываешься говорить мне о том, что же я такого сделал, что вынужден с самого рождения отбывать пожизненное заключение.

- Да, мистер Голдмен. Я не могу сказать вам этого.

- Почему?

- Потому что, во-первых, я не располагаю достаточным количеством информации, и знаю далеко не все о вас и о вашем прошлом. Меня специально не проинформировали об этом. Во-вторых, я связан условиями контракта и у меня, к сожалению, нет полномочий, рассказывать вам то, чего вам знать не следует.

- И тебе не кажется это странным и аморальным?

- Не кажется.

- А как же врачебная этика, Боб?

Тот поднял очки на лоб и потер глаза.

- Этика. В нашем с вами случае мне пришлось переступить через нее, о чем я весьма и весьма сожалею. Когда я подписывался на эту работу, я тщательно изучил дело…

- Боб, прошу, - перебил его Иззи. - Давай называть все своими именами. Ты изучал не дело. Ты изучал меня.

Поначалу Роберт ничего не ответил. Он лишь пристально посмотрел на Иззи, вальяжно расположившегося на кушетке и все так же смотрящего в потолок. Потом он сделал несколько записей в прозрачном планшете, который держал в руке, и сказал:

- Да, вы правы, мистер Голдмен. Я изучал вас. Но в тот момент я и предположить не мог, что у нас с вами возникнет контакт. Я воспринимал вас, как… клиента.

Иззи посмотрел на него.

- Боб, скажи, а, сколько тебе лет?

- Мне тридцать три года.

- Возраст Христа, как сказали бы христиане.

- Верно.

- А ты знаешь, что Иисус тоже был евреем, и его имя на самом деле транслитерируется, как Йешуа.

- Вы знаете об этом? Откуда? - удивился Роберт.

- Я много читаю, Боб.

- Ах, ну да, верно. Да, я знаю об этом. Хотя и по сей день ходят споры о его происхождении.

- И все же, Боб, он еврей.

- Да… вы хотите поговорить об этом?

Голдмен рассмеялся.

- Боб, ты меня поражаешь! Ты порой соткан из клеше. «Вы хотите поговорить об этом?» - передразнил его Иззи, и Роберт невольно хихикнул. - Нет, Боб, я хочу поговорить о другом.