Бессмертие - [6]

В девятое лето бабушка позвала ее на Родос — погостить перед началом занятий. Анахоретку-софе многие почитали как богиню, чему немало способствовали ее таинственное появление в Ойкумене и богатая легендарными событиями жизнь. Рита не знала, как относиться к ней, — слова отца и матери кое в чем удивительно расходились с мнением линдосцев.

Низкий каменный дом в позднеперсидском стиле — четыре комнаты и студия, лепные украшения из гипса — стоял на скалистом мысу недалеко от Великой гавани, венчая собой невысокий обрыв, С тропинки, что пересекала огород, Рита смогла заглянуть за кирпичную стену древней крепости Камибсес, стоявшей у края мола но ту сторону гавани, как гигантская каменная чаша. В сотне локтей за крепостью застыл на страже безрукий исполин колосс, и массивный постамент из кирпича и камня, окруженный водой, прибавлял ему величия и достоинства.

— Она ведьма? — тихо спросила Рита отца у парадного входа.

— Тсс! — ее мать Береника поспешила прижать к губам Риты палец.

— Она не ведьма, — улыбнулся Рамон. — Она моя мать.

Вот бы дверь отворил слуга, подумала Рита. Но софе не держала слуг. Улыбаясь, Патрикия Васкайза сама вышла на крыльцо — смуглокожая, беловолосая, сухая, как жердь, с умнющими глазами в глубоких впадинах, иссеченных сонмом морщин. Даже среди лета над холмом носился прохладный ветер, и Патрикия ходила в черном платье до пят.

Береника не двигалась, склонив голову и прижав руки к бокам. Маминого благоговения Рита не понимала: конечно, софе старая и костлявая, но не страшная. Пока, во всяком случае. Девочка взглянула на Рамона, и тот кивнул с ободряющей улыбкой.

— Будем завтракать. — Голос Патрикии звучал хрипловато и густо, почти по-мужски.

Она медленно направилась в кухню, точно отмеряя каждый шаг; подошвы сандалий шаркали по неровному камню пола. Руки дотронулись до стула, будто приветствуя старого друга, затем постучали по ободу древнего железного таза и наконец погладили край побелевшего от времени стола, уставленного блюдами с фруктами и сыром.

— Когда сын с невесткой уедут… Они, конечно, люди хорошие, но при них нам с тобой по душам не поговорить.

Встретив ее пронизывающий взгляд, Рита не удержалась и кивнула с заговорщицким видом.

Следующие несколько недель они прожили вместе. Патрикия рассказывала внучке сказки, большинство из них та слышала еще раньше от отца. Земля, которую описывала Патрикия, мало походила на Гею, что взрастила Риту; на бабушкиной родине история сложилась иначе.

В теплый туманный день, когда ветер предавался покою и море словно подернулось дремотной поволокой, бабушка вновь пустилась в воспоминания, неторопливо шагая по апельсиновой роще с корзиной фруктов на сгибе руки.

— В Калифорнии везде были апельсиновые сады, и апельсины там зрели крупные и красивые, куда больше этих. — Тонкие и сильные старушечьи пальцы подняли крутобокий румяный плод.

— Бабушка, а Калифорния тут или там? — спросила Рита.

— Там, на Земле, — ответила Патрикия. — Тут такого названия не существует. — Она помолчала, задумчиво глядя в небо. — Не знаю, что сейчас делается на том месте, которое соответствует Калифорнии… Должно быть, это часть Западной пустыни Неокархедона.

— И там полным-полно краснокожих с луками и стрелами, — предположила Рита.

— Возможно, возможно.

После ужина на двоих, сервированного в кухне, в блаженной прохладе летнего вечера Рита увлеченно слушала софе за чашкой тепловатого чая, а на плетеном столе между ними, дополняя уют сумрака, мерцала и сладко чадила старая масляная лампа.

— Время от времени твоя прабабка, моя мать, навещает меня…

— Она в другом мире, да, бабушка?

Патрикия кивнула с улыбкой; в золотисто-оранжевом сиянии прорезалась на миг густая паутина морщин.

— Ее это не останавливает. Она приходит во сне и говорит, что ты очень славная девочка, чудесный ребенок, и она гордится, что ты носишь ее имя. — Патрикия наклонилась вперед. — И прадедушка тобою гордится, милочка, но не дает посадить тебя за парту. Пока не наступит твой день, у тебя будет вволю времени, чтобы играть, мечтать и расти.

— Какой день, бабушка?

Патрикия загадочно улыбнулась и кивнула на горизонт. Висящая над морем Афродита слепила и подрагивала, как дырка в темном шелке абажура.

Спустя два года в дом Патрикии возвратился уже не дикий волчонок, вежливый лишь в присутствии невообразимо древней старухи, а прилежный и ухоженный подросток, обещающий в недалеком будущем стать взрослой женщиной. Патрикия же не переменилась — точно сушеная фига или айгипетская мумия, обреченная на вечность.

На этот раз они говорили не только об истории. О прошлом Геи Рита знала довольно многое, хоть и не совсем то, что преподносила официальная историческая наука Ойкумены. На Академейю Гипатейю всегда благотворно влияла дистанция между Родосом и Александрейей. Несколько десятков лет назад Ее Императорское Величество Клеопатра Двадцать Первая дала софе куда большую свободу действий в отношении учебных планов, чем того хотелось придворным советникам.

К одиннадцати годам Рита мало-мальски разбиралась в политике, но гораздо охотнее предавалась изучению наук.