Бессменная вахта - [63]

Секретарь горкома вызвал из уголовного розыска инспектора Ярова.

— Тебе, Иван Иванович, кажется, приходилось встречаться с неким Василием Степановичем?

— Да, было дело. У нас с ним есть даже общие знакомые по аулу Тапиева. Правда, он меня считал батраком. Ну и пусть остается при своем мнении. Одно время он навещал, тайно, разумеется, баев, но чего от них добивался — тогда не удалось точно узнать. Он нас мало интересовал, ибо в преступных тапиевских делах прямо замешан не был. Но вот когда он появился у них на тое, нас это насторожило.

— Он член партии большевиков, — сказал секретарь горкома, — и якшаться с баями ему вроде бы ни к чему. Однако его барские манеры как-то не вяжутся с его прошлым: моряк, кочегар. Что-то не то, не то… Сердцем чую. Надо быть осторожным. Жизнь перестраиваем, кадры нужны позарез, Этим враги пользуются.

И вот, спустя несколько дней, в кабинет секретаря горкома вошел Доронин, настороженно осмотрелся. Секретарь, здороваясь, почувствовал в своей руке его мягкую ладонь. Щегольские, явно накрашенные усики темнели бабочкой на верхней губе, тонкие черты лица и первые же произнесенные слова: «Простите, не побеспокоил?» напомнили секретарю горкома информацию Ярова об этом странном человеке. «Да, — подумал секретарь горкома, — никогда ты, брат, никогда кочегаром не был».

— Вы моряк? — спросил секретарь горкома.

— Да.

— Кочегарили на судах?

— Приходилось…

— Ваше руководство хочет выдвинуть вас на должность инженера. Справитесь? Знающие и добросовестные люди нам очень нужны. Хозяйство начали поднимать, забот полон рот, как говорят. Подумайте…

Алексей Доронин ушел, а секретарь горкома вдруг вспомнил недавнюю историю с мясной лавкой. Ведь хорошо известный милиции слесарь из депо Алексей Доронин (тоже Алексей Доронин!), который помог милиции в разоблачении скотокрадов, терял документы при каких-то необычных обстоятельствах. Нет ли какой связи между этим «моряком»-белоручкой и слесарем Дорониным? Надо проверить…

Однажды Иван Яров вызвал фотографа, тот явился с «Бертильоном» на громоздкой треноге.

— Разве такой пушкой можно незаметно сфотографировать? — усомнился Иван.

— А зачем тайно? Кого надо заснять? — спросил высокий вихрастый фотограф.

— Одну знаменитость местного масштаба. Понимаешь, он деру даст, как только увидит тебя с этим агрегатом.

— Передовик и — удирать?

— Он особый «передовик», Саша. Уловил? Ты же знаешь, каких «передовиков» мы иногда берем на объектив. Портретов у нас хоть музей делай. А кто они? Вот давай и поразмыслим, как к нему подойти. Он весовщик. Интеллигентный. Сразу сообразит что к чему… Стоп! Идея! У него ведь новые весы. Первые на весь город. Уловил?

— Все ясно! Снимок для местной газеты. Техника — массам!

— Но нам нужна его физиономия. В анфас и в профиль.

— Я его попрошу привести весы в действие, а сам в это время… Сам-то теперь уловил?

Фотограф выполнил задание блестяще, не вызвав у весовщика никаких подозрений. Фотографии с запросами были разосланы для опознания в различные места, а в первую очередь, конечно, в село Белокаменку Оренбургской губернии, где он, согласно документам, родился.

И вот на столе перед Яровым лежат подробные справки из разных городов. Из Оренбургской губернии сообщили, что Доронин Алексей Сергеевич действительно родился в селе Белокаменка, но кто запечатлен на фотографии, установить не удалось.

«Странно, — подумал Яров, почему же он в кругу своих подозрительных знакомцев выдает себя за какого-то Василия Степановича, когда он Алексей Сергеевич? Почему и зачем стремится сблизиться с баями?»

Перед Яровым встал вопрос: арестовать подозрительного Доронина или пока не трогать? Он уже послал за известным ему по памятному делу с мясной лавкой Алексеем Дорониным, чтобы выяснить обстоятельства потери им документов. Но в этот же день, вернее, в самом его конце, начальнику уголовного розыска Шманову позвонили:

— От правления потребительской кооперации неизвестным лицом угнана лошадь с санями, — говорил взволнованный голос.

— По коням, Яров! — скомандовал начальник и кинулся во двор. Погоня была не трудной, по свежему следу, беглеца догнали и задержали в Хобдинском районе.

— На сей раз номер не прошел, Доронин-Челкашев Василий Степанович, — сказал Шманов, а задержанный длинно выругался, ухмыльнулся.

— Я — Доронин, никакого Челкашева не знаю, — чуть заикаясь, сказал он. — Прокатиться захотелось, с ветерком. Свежим воздухом подышать. Вот и увел лошадок. Понял?

Но вскоре, под давлением улик, арестованный начал давать показания. Он рассказал, как встретил на заполненной куда-то спешившими людьми станции моряка с тощим сидором за плечами, как обмывали знакомство на берегу реки, а когда морячок решил искупаться, он, бывший беляк, всадил в моряцкую спину две пули и с вещами убитого ушел в степь… Стал другим человеком — бывшим флотским кочегаром Дорониным…

— Где оружие, из которого вы стреляли в Доронина?

— До последнего времени я прятал его в тайнике, но когда стал догадываться, что за мной следят, выбросил.

— Место помните?

— Нет.

— И вы решили бежать, да еще на краденой лошади? Куда, любопытно? В аул Тапиева? Там ведь свои.