Бессменная вахта - [55]

— Знаем мы его, — вспомнил Соболев. — Правда, связь с Лыковым как-то не нащупали, упустили. Но прошлое Мулина нам известно. Теперь Мулин, по воровскому прозвищу Муля, нас не сильно трогает. Дряхлый совсем. Лет до семидесяти сторожем работал. Конечно, не по складам, не по магазинам, а так… в школах, общежитиях, конторах.

— Уверен, что наган Лыкова все четыре года старик у себя хранил. Говорю, вредный старик, хитрый…

— Мог Лыков у Мулина прятаться?

— Если больше не к кому, то мог. Раньше я как-то не думал об этом, считал, что у Лехи покрепче друзья есть, но сейчас что-то никого не припомню. А то бы сразу позвонил, назвал.

12

На другой день Соболев вызвал к себе Мулина. Жил Мулин в старом домишке, на глухой окраине. Но у того домика двор большой, во дворе сарай и флигель. Флигель был нежилой, от дряхлости уже на бок заваливаться начал.

В этом-то флигеле и прятался Лыков.

Получив повестку, Мулин заглянул к Лыкову:

— Леня, я в церкву схожу. Суббота сегодня. А по субботам я богу молюсь.

— Больно божественный стал, — выдавил из себя Лыков, — что-то раньше ты не был божественным.

— Годы, Леня. О чистоте души надо думать.

— Ну сходи, сходи…

Лыков знал, что сидит в этом флигеле, как мышь под боком у кота. Размышлял, что теперь делать. На вокзал сунуться пока что опасно. В аэропорт — и думать не смей. Придется пересидеть с недельку. Может, менты чуток поостынут… Правда, четыре года назад он прямо из-под пуль ушел. Ну, да это счастье подвалило. Такое бывает редко. Лучше чуть обождать.

Старик ушел. Хлопнула калитка.

Через час чутким ухом Лыков уловил шаги во дворе. Глянул в дверную щель: во дворе люди. Понял, пропал. Двое перепрыгнули через покосившийся забор, четверо уже стояли вблизи сарая.

— Не подходи, стрелять буду! — закричал Лыков.

Один из оперативников, наверное, старший, ответил твердо:

— Выходи, Лыков. Сопротивление напрасно.

— Извиняюсь, начальник, почему же напрасно, позвольте узнать?

— Убьем тебя, Лыков… А так… суд решит…

— Значит не стрелять?

— Сдавайся.

На несколько минут воцарилось молчание.

— Эх, надоела вся эта мура! — отчаянным голосом крикнул Лыков. — Ладно, выхожу…

— Выбрось оружие!

— Получай! — дверь флигеля распахнулась. Лыков выбросил наружу наган и повторил: — Выхожу я, начальник! Выхожу! Не стреляй.

Б. САМСОНОВ, журналист РАЗОБЛАЧЕНИЕ (быль)

Доронин и К°

В один из воскресных дней на центральной улице города появился, словно вырос за ночь из-под земли, уютный деревянный ларек. На жестяной вывеске было написано: «Торговля мясом. Доронин А. С. и К°».

Горожане были удивлены и озадачены. Работники уголовного розыска Хамидулла Шманов и Иван Яров вместе с прохожими с любопытством разглядывали ларек. Что за хозяин Доронин А. С. и какая у него компания? Милиции об этом надо бы знать. Старая женщина с кошелкой приблизилась к ларьку, многозначительно покачала головой:

— И при колчаках тут торговали мясом, а потом лавочку прикрыли. Люди сказывали, мясо было ворованным.

Стоявший за прилавком мужчина лет сорока, в свое время известный в городе приказчик магазина, конфискованного в двадцатых годах, торговал мясом. Он с обидой воспринял слова старухи:

— Не каркай, старая, то было при царе Горохе, а теперь времена другие. Новая экономическая политика. Для людей стараемся…

— Понятно, для кого стараешься, — проворчала старуха и пошла.

Горожанам приглянулась лавка: мясо всегда свежее, хорошо разделано и аккуратно уложено на деревянных полках, застеленных клеенкой. Покупатели у фирмы «Доронин А. С. и К°» были постоянно. Помогал продавцу Анвару Шарденову его сын Тагир, красивый, подвижный паренек.

Шарденовы жили в саманном доме, огороженном дувалом, но как только Анвар стал компаньоном в частном торговом заведении, он купил тесу, обнес двор высоким забором, где появилась злая собака. Тагиру строго-настрого было запрещено приводить в дом своих приятелей.

— Почему твой отец перестал нас пускать? — спрашивали его приятели.

Тагир отвечал:

— Мы теперь богачи, нэпманы…

Доронин, чья фамилия значилась на вывеске, появлялся лишь в те дни, когда в лавке шла бойкая торговля.

В государственных магазинах мясо появлялось редко, и это было на руку компании — у лавки собирались большие очереди.

Увидев Доронина издали, Анвар громко, чтобы все слышали, с наигранной досадой кричал:

— Хозяин идет, сейчас денег потребует, жадный шайтан, век таких не видывал.

Он умышленно прекращал торговлю: пусть поглазеют на хозяина и позлятся. А его самого приветствовал льстиво:

— А, Алексей Сергеевич! Что-то вы сегодня не в добром настроении, беда…

Доронин стоял в лавке минут пять, морщился, топтался и тихо говорил:

— Опохмелиться бы… как там насчет… этого?

Анвар кивал сыну, тот понимал с полуслова, быстро доставал мятые бумажки, совал их в руку Доронину.

Ютился Алексей Доронин в небольшом домике. Старая деревянная кровать, стол, две колченогие табуретки — больше ничего в каморке не было. После демобилизации из армии он поступил слесарем в паровозное депо. «Золотые руки», — говорили о нем до тех пор, пока не увлекся «зеленым змием». Жизнь покатилась по наклонной плоскости. Однажды познакомился с Анваром Шарденовым.