Бессменная вахта - [102]
Документов у задержанного, как и у всех, не оказалось.
Во дворе в курятнике обнаружили краденые вещи, уже упакованные.
Ворам не удалось уйти от правосудия.
С. ЗОЛОВКИН,
журналист
КОЧЕТКОВ И ПАЛЫЧ
Кочетков жил в сонном городке с тесными улочками, укрытыми высокими тополями и устойчивой тишиной. Служил он следователем. Под вечер, ровно в шесть складывал дела и шел домой. В пятнадцать минут седьмого проходил мимо Палыча. Все так и звали его — Палыч, и никто не знал, с каких времен доживал старик одинокий свой век в комнатке на втором этаже их дома.
Палыч сидел у подъезда тонкошеим морщинистым грибком и охотно, с радостью кивал любому, входящему в дом. А дом не замечал старика. Дом бурлил своей жизнью, торопясь мимо тусклых глаз и усталой улыбки.
Кочетков, как и все, кидал на ходу «здрасте» и, перепрыгивая через две ступеньки, подымался к своей Ирине и карапузу Юрке.
Иногда случались вызовы, и Кочетков возвращался поздно, усталый, пыльный. Но Палыч и тогда срывался навстречу с зачерненной темью скамейки, а если тревожный телефон подымал Кочеткова глубокой ночью, то Палыч на следующий день непременно узнавал об этом каким-то глубинным, безошибочным чутьем и бормотал сочувственно вслед: «Опять не спалось кому-то, язви те в бок»…
10 ноября, в день милиции, Кочетков не работал. Но, как и все его коллеги, надел парадный костюм и пошел в райотдел. На этот раз был большой и круглый юбилей, было много поощрений, наград и приятных слов, а Кочеткову присвоили звание отличника милиции.
Возвращался Кочетков домой радостным, шагал так прямо и строго, что озябшие тополя дважды смахивали голыми ветками его шапку в стекленеющие лужи.
Палыч встретил его на площадке и с неожиданной, но деликатной настойчивостью затащил к себе.
У старика было пусто и неуютно, стоял тот тяжкий, горьковатый, ни с чем не сравнимый запах одинокой угасающей старости, которую не спрячешь ни бодрой наигранной радостью, ни сиротливой бутылкой вина на шатком столе. Палыч, выпив стопку, взялся неровным пятнистым румянцем.
— Эт-то Ваня Киселев… в войну без вести… Кирилл Порубайко — от рака в пятьдесят четвертом… Валера Грушкин, при задержании в двадцать седьмом… — показал он на фотографии. Несуетно и светло, с надсадной, сжавшейся болью перечислял: «пропал, умер, убит…» — и гладил корявым пальцем хрупкие фотокарточки.
Сквозь желтизну смотрела на Кочеткова молодыми и ясными глазами почти вся милиция далекого, незнакомого и такого же небольшого, как их, городка.
— А вот эт-то — я, агент УГРО второго разряда, такая тогда должность была. Какие ребята были, какие ребята! Настоящей милицейской закалки. А до такого вот праздника один я… живу-доживаю, а как увижу красный околыш, все вспоминаю наше время. Хорошо обмундируют вас, справно.
Кочетков рассеянно кивал, поддакивая, прикидывая между тем, что гости наверняка собрались и что Ирина даст взбучку, глянул тайком на часы. Но Палыч заметил, встряхнулся конфузливо: «Что же, эт-то, заболтался, заждались тебя, поди…». И суетливо открыв сундучок у кровати, кряхтя, извлек оттуда пронафталиненный сверток. Это была милицейская гимнастерка, какие Кочетков видал только в фильмах: густой синевы, неуклюжая, долгополая, с высоким глухим воротом, с потемневшими от времени пуговицами.
Сухой ладошкой Палыч оглаживал измятую изветшавшую ткань, а Кочетков подумал, что владельца гимнастерки, вероятно, давно нет в живых, потому как зияли под левым карманом две аккуратно обожженные дырочки, одна к одной, а много ли ему надо, человеческому сердцу, чтобы умереть.
Палыч рассыпался невеселым смешком.
— Пятьдесят два года в себе ношу. Одну вынули, а другая осталась. С того времени и хожу в инвалидах. Говорили — не жилец, а живу вот.
Потом Палыч нескладно и длинно рассказывал, каким был из себя Яшка Сверчок и как искала этого рецидивиста-мокрушника вся губерния, и как столкнулся Палыч с ним совершенно случайно, у парка, и оба узнали друг друга. Выхватил Палыч револьвер сноровистей и стрелять было с руки, но как тут выстрелить, если прикрылся Сверчок прохожей старушкой, а пока пытался Палыч спасти случайного человека, Сверчок успел достать браунинг и из-за живого испуганного тела в упор дважды прожег грудь, обтянутую вот этой гимнастеркой. Палыч вздохнул, порывисто отгоняя кричащую память, и робко протянул гимнастерку Кочеткову.
— Подумал я — и вот. Если не против, пусть у тебя она будет, Ваня, сохрани. Стар я, недолго осталось… Чую. Тем же хлебом живешь… И горек же он, хлеб наш милицейский — сбивчиво объяснял Палыч.
— Ну зачем же так? — благодушно заметил Кочетков, — зачем же? Время сейчас другое, отец. И люди другие. Тех «сверчков» давно в углы загнали. Так что работа как работа, хлеб как хлеб. Реальность. Как у других — не знаю, слышал, бывает покруче, а я вот в своей конторе с девяти до восемнадцати ноль-ноль, как часы. Тишь да гладь. Средняя нагрузка — одна целая три десятых дела… Сиди, пиши, канцелярщиной занимайся. Ничего рискового. Хулиганье, аварии, кражи. Я своего «макарова» и в руки-то не брал.
— Это как же, — забеспокоился Палыч, — как? А знак почетный за что дали?
…В три часа ночи в управление милиции сообщили, что в доме, недалеко от автостанции, слышны выстрелы и крики о помощи. К месту происшествия выехали младший лейтенант Шлыков и проводник служебно-розыскной собаки лейтенант Бекетов с овчаркой Лайдой…О том, что было дальше и как были разоблачены опасные преступники, о нелегкой и ответственной работе людей в синих шинелях читатель узнает из предлагаемой книги.В сборнике, написанном работниками милиции в содружестве с журналистами, читатель найдет и исторические статьи о первых шагах республиканской милиции, и рассказы о милиционерах-героях, и психологические зарисовки о работе наших следователей, воспоминания ветеранов.Книга рассчитана на самые широкие круги читателей.
Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.
«Он почти святой. Пожалуй, в большей степени, чем любого другого исполнителя, Джона Леннона считают символом и совестью своего поколения. Но кто он?» Лесли-Энн Джонс Новая биография известной британской журналистки посвящена одному из самых любимых и почитаемых участнику Ливерпульской четверки. Джон Леннон был убит 8 декабря 1980 года. Эта безвременная трагическая смерть не только стала всеобщим горем для фанатов The Beatles, но и окутала персону Леннона тайнами, сделав его практически святым. Автор же этой биографии постаралась отбросить все мифологические слои и посмотреть на музыканта как на личность, как на очень талантливого, но все же обычного человека со своими демонами и слабостями. Лесли-Энн Джонс удалось познакомиться и пообщаться с участниками группы, с их родственниками и с женщинами, окружавшими Джона Леннона, имевшими на него самое сильное влияние – в том числе и с Йоко Оно. Версий жизни и смерти звезды существует столько же, сколько и людей, их рассказывающих.
Впервые в издании на русском языке личность Наполеона Бонапарта и факты его биографии рассматриваются с точки зрения современной теории менеджмента. Одна из самых знаменитых и величественных фигур в мировой истории — пример выдающихся управленческих качеств и источник поистине бесценного опыта для размышлений на тему о парадоксах власти и причинах головокружительных подъемов и спадов в жизни и бизнесе.
Жизнь и творческое наследие Ф. Ницше до сих пор является пробным камнем отношения к культуре. Понятый однобоко, он давал повод для обвинений в обосновании фашизма, вот почему и в нашей стране отношение к великому философу было не свободно от политической окраски. Книга Д. Галеви — серьезное и в то же время исключительно захватывающее повествование о жизни и духовном росте знаменитого немецкого мыслителя.
Книга посвящена жизни и творчеству гениального русского композитора П. И. Чайковского, творческая биография которого рассматривается в контексте сложной и многообразной картины культурной и музыкальной жизни не только России, но Западной Европы и Америки. Прослеживается путь эволюции творчества П. И. Чайковского, в связи с чем подробно рассматриваются и анализируются его произведения. За три десятилетия композитором было создано десять онер и три балета, семь симфоний и пять инструментальных концертов, сюиты, увертюры, фантазии, ансамбли и хоровые произведения, свыше ста фортепианных произведений, более ста романсов. Для широких кругов читателей.
Данная книга повествует о кинорежиссере, писателе и сценаристе А. П. Довженко.
Имя гениального русского ученого-кристаллографа, геометра, минералога, петрографа Евграфа Степановича Федорова (1853–1919) пользуется всемирным признанием. Академик В. И. Вернадский ставил Е. С. Федорова в один ряд с Д. И. Менделеевым и И. П. Павловым. Перед вами биография этого замечательного ученого.