Бесшабашный - [64]

Джекоб выставил его в коридор.

— Передашь Доннерсмарку: я исполнил, что обещал.

Он обессиленно привалился к двери. Один из эльфов, что все еще кружили в номере, оставил серебристый шлейф пыльцы у него на плече. Сладких снов, Джекоб!

Лиса была в шкуре и ощерила зубы, едва он распахнул дверцы шкафа. Если она ему и рада, то замечательно умеет это скрывать.

— Это что, от феи? — только и спросила она при виде его перепачканной кровью рубашки и с невозмутимым лицом продолжала наблюдать, как он тщетно пытается раздеться. Пальцы у него были уже как деревяшки.

— Я чую слизь-невидимку.

Как ни в чем не бывало она старательно вылизывалась, устраняя следы грубых солдатских прикосновений со своей пышной шкурки.

Джекоб, пока еще был в силах, сел на кровать. Колени тоже почти не гнулись.

— Помоги мне, Лиса! Мне завтра на свадьбу идти, а я и пошевельнуться не могу.

Она так долго глядела на него молча, что он испугался, уж не разучилась ли она разговаривать.

— Хорошенький укус тебе бы очень не повредил, — вымолвила она наконец. — И, не скрою, он доставит мне огромное удовольствие. Но прежде ты мне расскажешь, что ты опять задумал.

СВАДЕБНЫЕ ПЛАНЫ

Небо над крышами города подернулось первым рассветным багрянцем, а Тереза Аустрийская все еще бодрствовала. Час проходил за часом, а она все ждала, но когда один из карликов провел наконец Доннерсмарка в зал аудиенций, все чаяния императрицы были упрятаны под непроницаемой напудренной маской.

— Он исполнил, что обещал. Король уже велел искать ее повсюду, но если Джекоб сказал правду, ее не найдут.

Доннерсмарк, похоже, был не слишком-то рад известию, которое сам же принес, зато сердце императрицы забилось сильнее: именно на такое известие она и уповала.

— Хорошо. — Она провела рукой по туго затянутым волосам. Поседели уже, но ей их красят. У нее золотые волосы, как и у дочки. Теперь она сохранит дочь. И трон. И свою честь. — Отдай заготовленные приказы.

Доннерсмарк склонил голову, как всегда, когда был не согласен с ее решением.

— В чем дело?

— Вы можете убить их короля, но его армии стоят в двадцати милях от столицы.

— Без Кмена и феи они обречены.

— Кто-нибудь из ониксовых гоилов его заменит.

— И заключит мир! Ониксовые гоилы мечтают о господстве только под землей. — Она сама слышала, сколько нетерпения в ее голосе. Не хотелось думать, хотелось действовать. Пока возможность не упущена.

— Но их подземные города переполнены. А народ потребует отмщения. Они боготворят своего короля.

Какой же он упрямый! И устал от войны. Но он самый умный из всех. И самый неподкупный.

— Больше я повторять не буду. Отдай заготовленные приказы.

Она махнула одному из карликов.

— Вели подавать завтрак. Я проголодалась.

Карлик умчался, но Доннерсмарк все еще не двигался с места.

— Как быть с его братом?

— А как еще с ним быть? Он телохранитель короля. Полагаю, он умрет вместе с ним. Ты принес то, что я просила для дочери?

Доннерсмарк положил вещицы на стол, за которым она сиживала еще девочкой, наблюдая, как отец подписывает и скрепляет печатью указы и смертные приговоры. Теперь перстень с печатью носит она сама.

Целительная игла, коготь дракона, кожа водяного. Подойдя к столу, она погладила матово-зеленые чешуйки, когда-то покрывавшие руку водяного.

— Прикажи вшить кожу и коготь в подвенечное платье дочери, — бросила она фрейлине, что в ожидании застыла у дверей. — А иглу отдашь врачу, которому велено быть наготове в ризнице.

Доннерсмарк протянул ей еще один коготь.

— Это для вас.

Он отдал честь и уже повернулся, чтобы уйти.

— Что с Джекобом? Ты приказал его арестовать?

Доннерсмарк так и запнулся на ходу, словно ему под ноги труп бросили. Но когда он обернулся, лицо его было столь же непроницаемым, как и ее собственное.

— Солдат, дожидавшийся у ворот, сказал, что он не выходил. Во дворце мы его тоже не нашли.

— И что? Гостиницу проверяли?

Он посмотрел ей прямо в глаза, но взгляд не выражал ровным счетом ничего.

— Да. Его там нет.

Она погладила драконий коготь у себя в руке.

— Отыщи его. Сам знаешь, от него всего можно ждать. Потом, после свадьбы, можешь отпустить.

— Для его брата будет слишком поздно.

Карлик возвратился с завтраком.

— Для него все уже поздно. Он уже гоил.

За окнами светало, ночь уходила, унося с собой Темную Фею. Пора забрать назад все, что та у нее похитила. Кому нужен мир, когда возможна победа?

ОДИН ИЗ НИХ

Вилл старался не слушать. Он — тень короля, а раз так — он глух и нем. Но Хентцау говорит так громко, что не слышать его невозможно.

— Без феи я вас защитить не смогу. Я вызвал подкрепление, но оно прибудет не раньше ночи, и императрице это известно!

Король застегнул китель. Никакого брачного фрака! Только темно-серый мундир. Его вторая кожа. В этом мундире он их всех победил. Значит, в нем же возьмет в жены одну из их женщин. Первый гоил, который женится на женщине людской породы.

— Ваше величество! На нее это совсем не похоже: исчезнуть вот так, не сказав ни слова! — В голосе Хентцау звучало нечто, чего Вилл никогда прежде не слышал. Страх.

— Напротив. На нее это очень похоже. — Король жестом велел Виллу подать ему саблю. — Она ненавидит наш обычай иметь по нескольку жен, хотя и знает, что тоже вольна выбирать себе сколько угодно мужчин.