Бессердечный принц - [23]

– Она знала, что ты ее любишь.

Джейс, возможно, никогда бы этого не сказал, но я знала – ему нужно было это услышать. Я продолжила говорить, пока он молчал, надеясь, что он не закроется в себе.

– Она была очень красивая. – Первый раз, когда Джейс показал мне один из ее старых болливудских фильмов, я потеряла дар речи от ее красоты. – Просто блистала на экране.

Он придвинулся ближе к моему лицу и тяжело вздохнул.

– Она всегда улыбалась в своих фильмах. – Я почувствовала перемену в его поведении. – Умела устраивать шоу, на людях прячась за маской с улыбкой и притворяясь, что все было идеально. Коул очень похож на нее.

Я повернулась к нему лицом.

– Не он один. Может, ты и не такой несносный, как твой брат, но ты тоже не подпускаешь людей близко. – Я аккуратно убрала прядь волос с его глаз. – Ты позволяешь им увидеть лишь то, что ты хочешь, чтобы они увидели.

Джейс приподнялся и посмотрел мне прямо в глаза. – Мы оба так делаем.

Он был прав. Но тем не менее между нами была одна небольшая разница.

– Я не держу тебя на расстоянии. Ты видишь меня такую, какая я есть на самом деле.

Я не могла до конца разгадать выражение его лица. Это была некая странная смесь удовольствия и смятения.

– Не надо. – Он отвел взгляд. – Прекрати так делать, Ди, это нечестно.

Сказать, что я была сбита с толку, это ничего не сказать.

– Что нечестно?

– Ты. – Он освободил меня из объятий. – Быть рядом с тобой вот в такие моменты.

Что он хотел этим сказать?

– В какие такие?

Он сел прямо.

– Тебе нужно перестать испытывать ко мне чувства. Или мы не сможем… – Он скрестил руки на груди. – Если ты не будешь контролировать себя, мы не сможем быть друзьями. Все очень просто.

Если бы он не был таким серьезным, я бы, наверное, уже расхохоталась.

– Если я не буду себя контролировать? Надеюсь, ты шутишь. – Я встала, чтобы найти свои кеды. – Ты вообще слышишь, как глупо это звучит?

Я могла принять тот факт, что у моего лучшего друга нет чувств ко мне. Но чего я не могла вынести, так это того, что он так грубо и холодно об этом сказал. Все изменилось буквально на глазах: вот Джейс смотрит на меня так, будто я ангел, посланный с небес.

Но буквально через секунду… Будто я дьявол, который утягивает его с собой в ад.

– Не уходи, – пробормотал он, когда я закончила завязывать шнурки на кроссовках.

Я свирепо посмотрела на него.

– Прекрати вести себя как бесчувственный придурок.

В первый раз, когда я назвала его бесчувственным во время ссоры, он ушел и не разговаривал со мной в течение двух дней. После того как мы помирились, он признался, что ненавидит это слово, поскольку именно таким он ощущал себя после смерти мамы.

Безэмоциональным, безучастным, бесцветным. Мертвым. Совсем как она.

Я собралась извиниться, ведь это был удар ниже пояса, но он прищурился и выдал такие слова, которые могли бы считаться абсолютным ударом в нокаут.

– Мне не пришлось бы быть «бесчувственным придурком», если бы ты научилась понимать намеки и перестала быть таким отчаявшимся паразитом.

Я практически закипела от гнева. К черту его.

Он увидит, насколько я отчаявшаяся и зависимая от него, когда я больше никогда с ним не заговорю.

– Лучше быть паразитом, чем трусом, – выдала я и подошла к окну.

На улице снова пошел ливень, но лучше промокнуть насквозь под дождем, чем находиться сейчас рядом с ним.

Я чувствовала, что он стоял прямо за спиной.

– И что это вообще значит?

Стараясь не поскользнуться, я открыла окно и медленно начала выбираться на улицу.

– Не все могут вечно прятать свои чувства где-то глубоко внутри просто потому, что им страшно. – Я протянула руку к ветке, чтобы залезть через нее на дерево. Дождь так громко стучал по крыше, что было трудно сосредоточиться. – Я не робот, как ты. Я не могу притворяться, будто ничего не чувствую…

Я вскрикнула, как только моя рука соскользнула с ветки, и поняла, что теряю равновесие. Я была уверена, что упаду и приземлюсь на асфальт прямо лицом, но Джейс успел схватить меня за ноги и вытянул назад, однако я все-таки ударилась головой – не об землю, но о стену его дома.

Он даже не пытался скрыть насмешливый тон своего голоса, когда спорил со мной через окно.

– Я же говорил, что это опасно.

Собравшись с мыслями, я повернулась к нему лицом.

– Хочешь печенья?

– Учитывая, что у тебя сгорали абсолютно все партии печенья, которые ты когда-либо делала, я, пожалуй, пас.

Теперь он решил пройтись по мелочам, хорошо.

– Я лучше буду ужасным пекарем, чем жалкой трусихой.

Его глаза вспыхнули.

– Еще раз меня так назовешь, и я клянусь…

– Что? – начала подначивать я. – Не будешь разговаривать со мной несколько дней? Или снова начнешь угрожать разорвать нашу дружбу? – высказывала я, тыкая пальцем ему в грудь. – Знаешь что? Мне уже все равно, потому что мы больше не друзья. – Я начала толкать его со всей злостью и разочарованием, что скопились во мне за это время. – Боже, я не могу поверить, что отдала свое сердце такому жестокому, бесчувственному тру…

Это произошло так быстро, и я была уверена, что я сплю и это все лишь сон. Иначе с чего бы Джейсу Ковингтону – моему лучшему другу, которого и люблю, и ненавижу, – целовать меня?