Бессердечный повеса - [21]

– Четыре?

– Первый длится один год, второй шесть месяцев, третий три месяца, а затем полутраур на всю оставшуюся жизнь.

– А если вдова пожелает снова выйти замуж?

– Она может сделать это через год и один день, хотя осуждается так быстро выходить замуж, разве что у неё есть дети, или недостаточный доход.

– Осуждается, но не запрещено?

– Да. Почему вы спрашиваете?

Девон небрежно пожал плечами.

– Простое любопытство. От мужчин требуется всего шесть месяцев траура, возможно, потому что мы не сможем вынести ни дня больше.

– Сердце мужчины отличается от женского. – Его взгляд стал слегка лукавым. – Женщины любят сильнее, – объяснила она. – Видя выражение его лица, она спросила: – Вы считаете, что я не права?

– Я думаю, что вы мало знаете о мужчинах, – сказа он мягко.

– Я была замужем. Я знаю всё, что мне хотелось бы знать. – Она подошла к порогу и остановилась оглянуться на него. – Спасибо,– сказала она и ушла до того, как он смог что-либо ответить.

Девон подошёл к дверному проёму, где она только что стояла. Закрыв глаза, он прислонился к косяку и тяжело выдохнул.

Милостивый боже... он хотел её до неприличия.

Девон развернулся и привалился спиной к стене, борясь с пониманием того, что с ним происходило. Он испытал губительное чувство эйфории. Ощутил, что пережил своего рода преображение, после которого уже нет возврата к прошлому себе.

Он ненавидел, когда женщины плакали. При первом же признаке слёз, он сбегал, как заяц, которого преследуют гончие. Но как только он обнял Кэтлин, в одночасье, мир, прошлое, всё, в чём он был когда-либо уверен, перевернулось с ног на голову. Она потянулась к нему не в порыве страсти или страха, но в простой человеческой потребности духовной близости. Это наэлектризовало его. Никто до этого не искал душевного комфорта у него, и само действие предоставления этого утешения ощущалось намного интимнее, чем самая пылкая сексуальная встреча. Он почувствовал силу всей своей человеческой сущности, обёрнутой вокруг неё, в момент сладкого и простого родства.

В его голове был полный беспорядок. Его тело все ещё хранило ощущение лёгкого веса Кэтлин на его коленях. До того как она полностью вернулась в сознание, он целовал её шелковистые щёки, мокрые от солёных слёз и летнего дождя. Он хотел снова целовать её, везде, часами. Он хотел её обнажённой и измождённой в его объятиях. После всего его прошлого опыта физическое удовольствие потеряло всякие признаки новизны, но теперь он хотел Кэтлин таким образом, что это шокировало его.

«Какая отвратительная ситуация», – зло подумал он. Разрушенное поместье, истощённое состояние, и женщина, которую он не может получить. Кэтлин будет в трауре в течение года и одного дня, и даже после этого, она будет за пределами его досягаемости. Она никогда не опустится до того, чтобы стать чьей-либо любовницей, и после того, что ей пришлось перенести с Тео, она не захочет иметь ничего общего с ещё одним Рэвенелом.

Размышляя, Девон подошёл подобрать своё брошенное на пол пальто. Он влез в свою помятую одежду и прошёл из седельной комнаты к стойлам. В дальней части здания пара помощников конюха разговаривали, пока чистили стойла. Заметив его присутствие, они сразу же замолчали, и всё, что он мог слышать, это шорох метлы и скрежет лопаты. Некоторые лошади смотрели на него с любопытством, в то время как остальные не проявляли никакого интереса.

Двигаясь расслабленно, Девон подошёл к стойлу с арабским скакуном. Асад повернул голову в сторону, чтобы видеть Девона, его морда напряглась, выражая беспокойство.

– Не надо волноваться, – пробормотал Девон. – Хотя никто не станет тебя винить в том, что ты сморщил нос, когда к тебе подошёл Рэвенел.

Асад переставил ноги и нервно взмахнул хвостом. Он медленно подошёл к передней части стойла.

– Смотрите в оба, милор’, – Девон услышал голос мистера Блума где-то из-за своей спины. – Малец кусается, может хорошенько цапнуть, если не знает вас. Он предпочитает компанию барышни.

– Что говорит о твоём здравом уме, – сказал Девон коню. Он протянул свою руку ладонью вверх, как до этого делала Кэтлин. Асад осторожно обнюхал Девона. Его глаза были полузакрыты. Он опустил свою голову в знак подчинения и уткнулся мордой Девону в плечо. Девон улыбнулся и потрепал коня по голове с обеих сторон. – Ты славный малый, не так ли?

– И он это знает, – главный конюший подошёл, ухмыляясь. – Он унюхал её светлость по вашей одежде. Теперь он будет принимать вас, как конфеты за пол пени. Если он один раз понял, что с вами безопасно, сделает всё, что угодно для вас.

Девон провёл рукой по благородной шее Асада, от узкого совершенного горла до крепкого плеча. Его шерсть была гладкой и тёплой, как будто живой шёлк.

– Как вы усмиряете его нрав? – спросил он. – Существует ли какая-нибудь опасность для леди Трени, если она продолжит его тренировать?

– Ничуть, милор’. Асад будет прекрасной лошадью для леди, когда будет правильно выучен. Он совсем не буйный, только очень чувствительный. Он всё видит, слышит и чувствует. Такие породы себе на уме. Лучше всего его оседлать с мягким намерением и нежными руками, – Блум замялся, лениво потягивая свои бакенбарды. – Асада привезли из Леминстера за неделю до свадьбы. Лорд Трени сам пришёл в конюшню посмотреть на него. Счастье, что её светлость ничего этого не увидела. Асад цапнул его, и его светлость тяжело ударил коня по морде. Я его предупредил: "Если вы используете против него кулаки, милорд, он будет вас бояться, но не доверять". – Блум грустно покачал головой, его глаза увлажнились. – Я знал хозяина с тех пор, когда он был безрассудным маленьким парнишкой. Все в Эверсби любили его. Но никто не стал бы отрицать, что он был сорвиголова.