Бесприютный - [38]

– Привет, – сказал Луи, – я тебя предупреждал, что вернусь.

Тевенен приподнялся на локте. Лицо у него было красное и помятое. На приветствие он не ответил, а только злобно взглянул на Луи.

– Я тебе выпить принес.

Садовник неловко поднялся, отряхнул одежду и протянул руку за бутылкой.

– Хочешь, чтобы у меня язык развязался, да? – спросил он, щурясь.

– Конечно. Не думаешь же ты, что я трачу бабки тебе в удовольствие. Садись.

Как и накануне, Луи положил руку ему на плечо и заставил сесть. Сам Луи не мог сесть на землю из-за колена, да ему и не хотелось. Он присел на каменный выступ.

– Не на того напал, – оскалился Тевенен. – Я чем больше пью, тем лучше соображаю.

– А мне того и надо, – сказал Луи.

Тевенен, нахмурясь, изучал этикетку на бутылке:

– Ты смотри! Да ты меня балуешь! Это же медок[5].

Он присвистнул и уважительно покачал головой.

– Надо же, – повторил он, – медок!

– Я не люблю дешевое пойло.

– У тебя, видать, денег куры не клюют.

– Ты соврал мне вчера про секатор.

– Не врал я, – пробурчал тот, доставая из сумки штопор.

– Откуда эти следы на деревьях?

– Мне откуда знать!

Тевенен вытащил пробку и поднес горлышко к губам.

Луи сильнее сдавил ему плечо.

– Откуда? – повторил он.

– Кошки. Здесь их полно. Они царапают.

– А в Институте Мерлена тоже были кошки?

– Куча. Ты смотри, уважил ты меня, медок купил, – говорил он, щелкая длинным ногтем по бутылке.

– А вот ты меня совсем не уважаешь.

– Нет у меня больше секатора, кроме шуток. У меня его уже с месяц как нету.

– Скучаешь по инструменту?

Тевенен помолчал, словно обдумывая вопрос, потом глотнул вина.

– Ага, – сказал он, утираясь рукавом.

– А вместо него у тебя есть что-нибудь?

Тевенен молча пожал плечами. Луи снова перетряхнул его сумку, ощупал карманы.

– Сиди здесь, – приказал он, беря ключ от сарая.

Он осмотрел сарай, но там ничего не изменилось со вчерашнего дня. Потом вернулся и сел рядом с Секатором.

– Что ты делал вчера после моего ухода?

Тевенен нахохлился и молчал. Луи повторил вопрос.

– Черт, – выругался Тевенен, – девочек в журнале разглядывал, допил бутылку и на боковую. Чего мне еще делать?

Луи взял Тевенена за подбородок и повернул лицом к себе. Он пристально вгляделся в его глаза, точь-в-точь как делал его отец, когда говорил: «Сейчас по глазам увижу, врешь ты или нет». Луи долгое время думал, что в его глазах невольно четко отражались буквы «Л» – «ложь» или «П» – «правда». Но в налитых кровью глазах Секатора ничего нельзя было разобрать.

– Чего пристал? – спросил Тевенен.

Его лицо все еще было в руке Луи.

– А ты не догадываешься?

– Нет. – Тевенен судорожно моргал. – Пусти меня.

Луи оттолкнул его. Тевенен потер щеки и сделал несколько глотков из бутылки.

– Ну а ты? – спросил он. – Сам-то ты что за птица? Чего пристал ко мне? Как твоя фамилия?

– Нерваль. Слышал о таком?

– Не слышал. Ты легавый? Нет. Не легавый, ты хуже.

– Я поэт.

– Черт, – сказал Тевенен, со стуком ставя бутылку на землю. – Я себе не так поэтов представлял. Ты мне голову морочишь?

– Нет, вот послушай.

Луи вытащил книгу из заднего кармана брюк и прочел первое четверостишие поэмы.

– Невеселые стишки-то, – сказал Секатор, почесывая руки.

Луи снова взял его за подбородок и очень медленно притянул его лицо к своему.

– Ну? – спросил он, вглядываясь в мутные красные глаза. – Ничего не напоминает?

– Ты псих, – пробормотал Тевенен, закрывая глаза.

Глава 25

Луи остановил машину неподалеку от улицы Шаль и несколько минут сидел за рулем, не шевелясь. Секатор ускользал от него, не было никакой возможности его прихватить. Если надавить посильнее, он испугается и побежит в полицию. Не успеешь глазом моргнуть, как Клемана сцапают.

Кто-то стукнул по крыше машины. Через опущенное стекло на него глядел Марк.

– Ты чего там сидишь? Свариться решил?

Луи отер пот со лба и открыл дверь:

– И правда, чего я тут сижу? Жара просто невыносимая.

Марк покачал головой. Иногда Луи вел себя очень странно. Он взял его за руку и повел к дому по теневой стороне улицы.

– Ты виделся с Люсьеном?

– Да. С ним можно поладить.

– Иногда, – согласился Марк. – Ну и как?

– А так, что я теперь сижу на его Нервале, – невозмутимо ответил Луи, хлопая себя по заднему карману.

Приятели прохаживались по улице Шаль, и Луи рассказал Марку, почему он «сидит на Нервале». Потом они вошли в дом, где в столовой все так же при закрытых ставнях Вандузлер-старший караулил Клемана Воке. Здесь же была Марта. Они с Клеманом играли в карты.

– Тебя никто не видел? – спросил Луи, целуя Марту в лоб. – Ты хорошо смотрела?

– Не волнуйся. – Марта улыбнулась. – Знаешь, я рада тебя видеть.

– Рано радоваться, старушка. Мы все еще по уши в дерьме. И я не знаю, как долго мы так протянем.

Он махнул рукой в сторону закрытых ставень и Клемана, потом сел на скамью и провел рукой по своим черным, слипшимся от пота волосам. Марк протянул ему пиво, и Луи молча кивнул в знак благодарности.

– Ты волнуешься из-за того, что случилось ночью? – спросила Марта.

– И из-за этого тоже. Тебе рассказали, что он вчера выходил, благодаря материнской заботе Люсьена?

Марта не ответила, она тасовала карты.

– Уступи мне его ненадолго, – сказал Луи, указав на Клемана. – Не бойся, я не буду ему мозги загружать.