Беспредел - [3]

А Виктор Шубин в это время шел домой вместе со своим приятелем, тезкой, с которым иногда позволял себе выпить кружку пива с «прицепом» ста пятьюдесятью граммами водки, и уговаривал его:

— Вить, ну давай заглянем ко мне! Минут на пятнадцать, не больше… На кухне опрокинем по стопочке, выпьем по стакану чая и ты пойдешь дальше, а? — Очень уж старшему Шубину не хотелось расставаться с приятелем. Он словно бы что-то чувствовал. — А, Вить?

Тезка Шубина — здоровенный мужик, руки, как экскаваторные ковши, отказывался:

— Не могу, старик, понимаешь, никак не могу. Жена дома больная лежит, загрипповала что-то. Никак не могу. Извини!

— Ну подождет жена пятнадцать минут, Вить, не скапустится. Давай заглянем ко мне!

— Поздно уже! Твои спят, наверное… Чего их тревожить?

— Эх-эх, жаль, что ты не хочешь зайти! — Шубин с досадой рубанул рукою воздух. — Очень жаль.

Пурга уже стихла, свежие снеговые заструги были по-рождественскому белы и нарядны. Если бы шубинский тезка решил заскочить к приятелю хотя бы на пять минут, все могло бы сложиться по-иному. Но они хлопнули рукою о руку и договорились свидеться завтра. Шубин домой пошел один и в двадцать три ноль-ноль стоял уже у своей двери, пытаясь в скудном полумраке лестничной площадки нащупать ключом замочную скважину.

Налетчики, ожидая его, затаились. Едва Шубин вошел в прихожую, как все трое набросились на него. Шубин растерялся, не смог оказать сопротивление, и налетчики довольно быстро свалили его на пол. Кулаками разбили лицо Липатов приволок из комнаты ружье — шубинское же, двустволку, спрятанную под ковром, ткнул в губы и взвел курки:

— Говори, где спрятаны деньги!

— В книге… На полке в серванте…

Но то, что лежало между страницами книги, было ерундой, мелочью. Липатов все понял — денег у Шубина в квартире больше не было — и сожалеюще покачал головой.

— Ну ты и сволота, Шубин. Ладно, теперь больше ни о чем не жалей! — Он сел на старшего Шубина верхом, чтобы тот не дергался, Сазыкин накинул на шею несчастного кусок электрического шнура и с силой сдавил.

Шубин захрипел.

— Дави, мать твою! — заорал Кадыр. — Все! Кончаем! Больше денег у него нет. Дави сильнее!

Кадыр действительно чувствовал себя в этот миг потомком Тамерлана, человеком, способным отнять жизнь, этаким северным властелином.

Минуты через три с Шубиным было покончено. Кряхтя, Липатов и Сазыкин отволокли тяжелое тело в ванную комнату.

— Теперь кого? — спросил Сазыкин.

— Бабу! Старшую Шубину, — приказал Кадыр. Взял подушку, набросил ее на лицо Шубиной, чтобы не кричала, а Сазыкин снова взялся за концы удавки: действовали, в общем, по схеме, уже отработанной. Единственное, Орлов слабаком оказался: его замутило и он ушел.

Трупы складывали в ванной.

Когда подошла очередь Вики, Сазыкин взмолился:

— Кадыр, давай не будем убивать ее, а? А, Кадыр! Жалко!

— Ты с ума сошел! — выкрикнул Кадыр ему в лицо. — Она же всех нас заложит! Ты это понимаешь? Своим черепком! — Он постучал себя кулаком по темени. — Не бестолковку надо иметь, а голову. Го-ло-ву!

— Не могу, — простонал Сазыкин, сел в кресло. — Мне жалко ее.

Вот, еще один слабак обозначился! Тьфу!

— Влюбился? Красивая?

— Красивая, — подтвердил Сазыкин. — Действуй ты! — Он театрально закрыл глаза.

Кадыр Липатов убил Вику. Собственно, сделать это было не трудно: Вика лежала, связанная по рукам и ногам, в кровати и тихо стонала. Кадыр накинул ей на шею удавку, сдавил один раз, другой — и Вики не стало. Оттащил ее тело в ванную комнату.

Все-таки сказывалось в Кадыре Липатове азиатское начало — недаром он звал себя потомком Тамерлана. Он был жесток, как Тамерлан. Вдруг он подумал: а что, если кто-то еще жив? Тогда все, тогда будет хана!

Он взял на кухне нож — острый, большой, которым резали оленину, и каждому их тех, кто лежал в ванной, перерезал горло. До самого основания до позвонковых костей. А потом еще нанес по два удара в грудь для верности.

— Так будет наверняка, — сказал он Сазыкину, — чтобы спали мы с тобой спокойно.

Дверь ванной комнаты Кадыр закрыл и залепил по всему периметру пластилином и замазкой — все щели, вентиляционное отверстие замазал алебастром. В Воркуте, как в любом северном городе, отопление работало по максимуму, к батареям невозможно было прикоснуться — в такой жаре тела быстро начнут разлагаться и их найдут, а это никак не входило в планы Кадыра.

Добыча, которую он взял в опустевшей квартире, была не самой великой: телевизоры «шарп» и «филипс», магнитофон и пылесос «филипс», утюг французский «мулинекс», кожаное пальто, две шапки из норки и из ондатры, лисий воротник, ружье, остальное по мелочи: ножи, вилки, шерстяной свитер, мужские зимние ботинки да золотые изделия, которые Кадыр еще раньше сунул себе в карман. Вот и вся добыча.

Вещи они перетащили в квартиру Кадыра и заперли в одной из комнат — в материнской «зале». Точнее, в спальне, которую она звала «зала». Мать Кадыра находилась в отъезде.

На следующий день в Воркуте снова разыгралась пурга, Виктор Шубин на работе не появился, и его, если честно, особо не искали, но дня через четыре, когда трупы уже основательно разложились и запах нашел себе выход, квартира была вскрыта. Сотрудникам прокуратуры и милиции предстала страшная картина. Говорят, они работали в противогазах — в доме невозможно было находиться.