Беспокойные дали - [25]

— А ещё смоталась я от предстоящих юбилейных торжеств. Не хочется думать о годах. Не хочется выслушивать принародно казенные фразы. Соберутся в клубе все работники и начнется трескотня. Вот, мол, товарищ Платонова скромный труженик, преданный своему делу. И хотя давно могла бы загорать на заслуженном отдыхе — продолжает активно трудиться. И ни кто ведь не подумает, что этот «активный и вдохновенный труд» всего лишь спасительное бегство от одиночества и пустоты. Ни семьи. Ни сына. Ни внуков. Никого! Вот и всё вдохновение!..

Мать помолчала, рассеянно глядя в черный проем окна, и вздохнула:

— Потом зачитают приказ. Вручат очередную грамоту и ценный подарок: будильник или настенные часы. А дальше ступай на все четыре стороны. Вот и рванула я от почетных грамот и ценных подарков к тебе.

— И правильно сделала, — сказал Андрей. — Отдохни. И вообще…. — Андрей подошел, мягко обнял мать за плечи. — Бросай-ка ты всё к чертовой бабушке и перебирайся ко мне. Квартира теперь есть. Живи в свое удовольствие.

— Не-е, сын, — решительно возразила она, — там мой дом. Там и дни свои доживу. А вот тебе, — она пристально поглядела ему в глаза, — пора бы и о семье подумать.

От этого взгляда. Андрею стало не по себе и он отвернулся.

— Давай мать, не будем сегодня об этом…

Но видно у неё наболело, и она уже была не в состоянии сдерживать себя:

— Вот что я скажу тебе, Андрей. Женечки нет, и с того света её не вернешь. А про Юлию и вовсе надо забыть…

–Чего это ты вдруг вспомнила о ней? — удивился он.

— Да просто так, — ответила она. — Я же твоя мать, и душой чувствую твои муки. Только знай: если с женщиной отношения не сложились сразу — то потом, сколько ни пытайся сложить, ничего хорошего не получится. Впрочем, — она отчаянно махнула рукой, — решай сам. Тебе жить. А сейчас пора уже спать…

На следующий день Платонов застал мать в возбужденном состоянии.

— Ты знаешь! — с ходу выпалила она, едва он переступил порог.— Какой замечательный город!

В её по-детски удивленных глазах плясали озорные бесенята.

— Чем же Баку так уж сразил тебя? — изумился Андрей

— Представь себе: из-за поворота появляется автобус. Я, конечно, припустила. Он, конечно, меня обогнал. Я уже стала корить себя за то, что замешкалась дома и что придется из-за этого жариться на солнце полчаса, пока придет следующий, как вдруг автобус затормозил, стал пятиться, а когда поравнялся со мной, с шумом распахнулась дверь, и водитель прокричал: «Садысь дарагая!!». Только я вскочила в салон, как парнишка азербайджанец, сорвался со своего кресла: «Садитесь, пожалуйста!» Ну, как тут не обалдеть? И сразу вспомнила наш транспорт. У нас ведь как: водитель, зараза, видит, что человек бежит, опаздывает, так он бац и перед самым носом захлопывает дверь, и газу. У него, видите ли, график движения! А о том, чтоб кто-то уступил место, вообще не может быть и речи. Попробуй только намекни: О-о-о, такого наслушаешься, что на всю оставшуюся жизнь нервной станешь.

— Ну, мать, это же Восток — засмеялся Андрей. — Здесь старших, детей и женщин уважают. А посадка — высадка по пути следования тоже само собой. Видишь, идет автобус — махни и он остановится. Нужно выйти — крикни водителю «Сахла! Да!» и он высадит.

— Да, да, — согласно закивала мать, — я сначала не понимала, чего это вдруг, как только кто-то закричит, так автобус останавливается. Присмотрелась, это значит, кому–то надо выйти. Здорово! А ещё как удобно у вас с оплатой придумано: бросаешь монетку водителю в кабину на одеяло. Надо сдачи берешь сам, и ни каких тебе билетов, кондукторов. И все платят. У нас же бедная кондукторша в часы пик еле протискивается со своей сумкой по салону, да ещё не дай Бог, нарвется на какого нибудь типа, который начнет куражиться. Гвалт, ругань. Все сразу ощериваются. А у вас всё чин чинарём.

— Ну, здесь тоже всё просто, — возразил Андрей, — автобус-то, считай, частный.

— Как частный? — изумилась мать

— А вот так. Один шофер мне рассказывал, что неписаный порядок у них такой: поступаешь на работу, тебе дают автобус, устанавливают дневную выручку и калым, а дальше все проблемы твои — ремонтируй, содержи в порядке, разбирайся с ГАИ. Всё, что останется от этого — твое. Ты не обратила внимание, какие у нас автобусы обшарпанные и разбитые? Приглядись в следующий раз. Потом это только кажется, что водитель не следит за оплатой. Попробуй, не заплати! Такой крик поднимет, так тебя опорочит, да ещё и пассажиры ему помогут, что навсегда отобьёт охоту ездить «на халяву». Я однажды был свидетелем, как один мужик, явно не бакинец, подает водителю деньги, требует сдачи и билет. Эх, как наш джигит оскорбился. Остановил автобус, схватил рулон с билетами. Отматывает ленту и распаляется: «На тэбэ паршивый билэт! На! На! На твой паршивый дэньга!» Тот бедолага не знает, куда себя деть. Автобус стоит. Водитель орет. Пассажиры орут. На первой же остановке этот мужик как пробка вылетел из салона. Ну, давай выкладывай, чем ещё очаровал тебя Баку?

–У вас здесь потрясающие базары!

— Да, они правда потрясающие, — согласился Андрей.

Базары — первое открытие, которое сделал для себя Платонов по прибытии в Баку. Было начало апреля. В Заполярье самый разгар лыжного сезона: мягкое солнце, бездонная голубизна неба, густой чуть-чуть морозный воздух с тончайшими запахами талой воды и непросохшей на первых проталинах земли. Снег в оврагах и на пологих склонах ноздреват, рафинадно искрист и мягко упруг. И вот из этого северного акварельного великолепия он неожиданным образом попал в южное базарное буйство: груды разнообразной зелени, развалы мандаринов, лимонов, россыпи оранжево-золотистой кураги, рубиновые монбланы редиса, темно-зеленые горы огурцов и каких то невиданных овощей и плодов, гортанные крики небритых, смуглых продавцов, приторно-резкие непривычные запахи. И все это обильно полито жаром полуденного солнца, неподвижно висящего почти в зените пепельно-серого неба.