Бесплатный сыр – в мышеловке - [19]

— Коля сейчас придет, он за продуктами пошел на рынок. Это ничего?

— Конечно, ничего, — успокоила я хозяйку мастерской. — Мария Васильевна, давайте пока с вами быстренько просмотрим списочек вопросов. Нам нужно будет отснять сюжет минут на пять…

В середине моего объяснения вернулся Николай Петрович, муж нашей художницы, оказавшийся милейшим человеком, вполне под стать героям своих картин: эдакий кучерявый колобок, живчик.

— Машенька, ты себе не представляешь, что сейчас было! — заявил он с порога, экспрессивно размахивая руками.

— Успокойся, Коля, у нас гости, — призвала его к порядку супруга.

— Миль пардон, — поклонился он всем нам, развернувшись на сто восемьдесят градусов. — Но это невозможно не рассказать! Позвольте, я не отниму у вас много времени, — и он просительно сложил пухлые ручки перед грудью.

Я кивнула, так как почувствовала, что нам в любом случае придется выслушать то, что так взбудоражило Николая Петровича.

— Представь себе, Машенька, — начал он. — Я купил все, что ты просила, и уже собирался возвращаться домой, как вдруг увидел эту кошмарную рыночную телегу, полную чего бы ты думала? Орхидей! — Не может быть! — воскликнула Мария Васильевна.

— Представь себе, Машенька, может. Они были упакованы в такие милые коробочки и затянуты в пластик по двенадцать штук. Я сначала решил, что цветы искусственные, но потом меня взяло сомнение, так как искусственные цветы не стали бы разгружать с таким бережением. Представительный мужчина, командовавший грузчиками, все время на них покрикивал, чтобы они были осторожны. Я подошел к этому мужчине, чтобы развеять свои сомнения. Он мне ответил, что да, орхидеи живые, их специально доставили к праздникам. Ну, конечно же, мне сразу захотелось купить для тебя такой цветок. Я поинтересовался ценой, а этот мерзкий тип оглядел меня с ног до головы и сказал, что мне, по его мнению, лучше выбрать для своей дамы гвоздику. Я оскорбился, но виду не подал, а с достоинством ответил, что моя дама заслуживает самых лучших цветов, благо умеет их ценить, а мне для нее ничего не жалко. Этот тип хмыкнул, но все-таки ответил, что орхидея стоит триста пятьдесят рублей. Ха! Он думал меня этим напугать, не на того напал!..

В этом месте я едва сдержалась, сообразив, что мой муж вряд ли заплатил за цветок меньше, а Николай Петрович продолжал:

— Я отсчитал деньги, протянул их типу и попросил разрешения выбрать орхидею. Он скривился, как от оскомины, но разрешил. И тут я увидел на самом дне телеги упаковку с совершенно восхитительными цветами: нежно кремовые лепестки с золотистыми прожилками! Фантастика! — Художник словно в экстазе прикрыл глаза. — Естественно, я попросил именно такую орхидею. А тип замотал головой и сказал, чтобы я выбрал что-нибудь другое, пока он добрый. Ну подумай, Машенька, как я мог согласиться на вульгарный красный или фиолетовый, когда видел такое изысканное чудо? Естественно, я настаивал на своем выборе. А этот хам, этот гнусный мизерабль, сунул мне деньги обратно, непристойно выругался, велев мне убираться, пока не дали по шее! И что мне оставалось делать?

— Коленька, не огорчайся, — обняла его Мария Васильевна. — Ну не мог же ты в самом деле драться? Тебе это не пристало.

— Ты так думаешь?

— Уверена!

— Тогда ладно, хотя мне очень хотелось, чтобы ты полюбовалась этим цветком.

— Ничего, переживу.

— Странная история, — усмехнулась Галина Сергеевна. — Обычно сейчас продают все, а если отказывают, то вежливо, с объяснением причин.

Я почувствовала, что импульсивный Николай Петрович готов поддержать тему, поэтому вмешалась:

— Да, история странная, но мы здесь, господа, по несколько другому поводу…

— О-о! Простите великодушно, — снова сложил ручки художник. — Я очень увлекающийся человек. Итак, мы с супругой полностью в вашем распоряжении.

За час мы управились. Мария Васильевна и ее муж дружно подтвердили перед камерой свою любовь друг к другу, к выбранной профессии, ко всей семье Перовых в целом и Людмиле Ивановне в частности. А также заверили всех телезрителей в своем счастье, беспрерывном и не омрачаемом никакими превратностями судьбы. Искренность их сомнению не подлежала, а засим мы могли спокойно откланяться, получив на прощание уверения в том, что в четверг художники непременно будут на семейном ужине у родителей.

— Что теперь? — спросила я у Галины Сергеевны, когда мы оказались снова в машине.

— Ничего, — оптимистично ответила она. — Едем на телецентр, просмотрим то, что успели наснимать за сегодня.

— А успеем?

— А куда мы денемся? Сама придумала, сама и расхлебывай.

— О нет! — простонала я.

— О да! — в тон мне отозвалась Галина Сергеевна. — Терпи казак, а то мамой будешь.

Я мудро решила не отвечать. Шутливое коверканье известной поговорки породило в моей голове целую цепочку ассоциаций: мама — беременность — муж — любит — балует — подарки — цветы — орхидея — кремовая орхидея — Николай Петрович…

— Странно, — я сама не заметила, как заговорила вслух.

— Что странно? — тут же откликнулась Галина Сергеевна.

— Да вот вспомнила рассказ нашего неудачливого любителя экзотических цветов, — ответила я. — А мне Володя в воскресенье подарил орхидею, и именно кремовую с золотистыми прожилками, как раз такую, как описывал художник.