Бесплатное порно - [13]

— И чё? — Сульто поднял глаза от газеты.

— Да ничё. Машину он себе купил. «Форд мандео». И еще там тачка какая-то крутая была, спортивная, они её долго рассматривали. И «Нива» ещё, и корейская эта… «Хундай». Шашлык жрали, бухали. Потом вышли, стали палить по сараю из пистолета. Грохот стоял — жуть. А потом опять бухать сели, и так до утра. А утром тот на спортивной тачке уехал.

— А ты чего, не спала что ли?

Но Тимертасовна не ответила, ибо в этот момент диктор по телевидению приступил к прогнозу погоды.

О пользе витаминов

Прочь, негодные! Светлый дух рок-н-ролла снизошёл на меня. И стал вспоминать я ушедшее, и бояться стал дня грядущего.

И возомнил я себя пророком, а людей вокруг возжелал подчинить воле своей. А кто не хотел подчиняться, того я пиздил жестоко кувалдой по голове.

Но возмездье пришло: гнилая пика угодила мне в брюхо. Склизкая, измазанная ослиным говном пика из заточенного куска арматуры.

Они пронзили меня, как пронзают бетонный раствор.

И жизнь вытекала из меня липким горячим ручьём, и я не мог построить плотину.

А вокруг стояли люди с раздробленными головами — и причёсывались, причёсывались, причёсывались…

А причесавшись, стали пританцовывать:

— Хуй-лю-лю, хуй-лю-лю, хуй-лю-лю…

Смутные воспоминания

Мерцающим сожалением, где-то там, во безумных глубинах души своей, Кузьма любил покойного сына. Но едва ли вялые отголоски эти могли быть услышаны многоковарной судьбой-хозяйкой, крепко удерживающей роковые вожжи.

Кузьма называл это: память о горячей залупе.

Этот намёк носил в себе смутный привкус сексуальности, но всегда приводил в стыд, узнай о нём посторонний.

Кузьму разрывало на части.

Это были одинокие, несчастные части пластов осознания.

Они стремились заставить Кузьму думать, что всё кончено. Что ему больше нельзя, нельзя, нельзя…

Игра на пианино, говорите?

Идеально расслабляет?

Но Кузьма не хотел расслабляться. Кузьма хотел держаться стойко, до самого конца.

А сына… сына жаль, конечно… но да и хуй бы с ним, с сыном…

Гнилой горн

Гнилой горн представляет собой разновидность медузы, но это, как бы сказать… медуза сухопутная. То есть, сухопутный аналог медузы, вот.

Ядовитый гриб, который тихо растёт в прелом ельнике.

Медузы оплетают собой, а грибы подзывают усрачными обещаниями.

Сделать то, сделать это… а ты чего-то другого ждёшь. Ты хочешь из каждой неудавшейся жизни энергию аккумулировать.

И Гнилой Горн помогает тебе в этом.

Хит с таким названием исполняло на балу у полковника Ермоленко «Раскалённое сопло», известная метал-банда из посёлка шахтеров.

Пропавшая микстура

Однажды у отца запершило в горле: покурил, видать, чего-то не того.

Он сидел у окна в деревянном шезлонге, созерцая колыхавшуюся листву, когда до восприятия его дошло наличие противного жжения, намекающего, что не стоило ходить босиком по росе после поднятия тяжестей.

По хорошему надо было отыскать микстуру «Хуй-лю-лю» и незамедлительно ею воспользоваться. Но где искать её теперь?

Дети знали. Но где теперь дети?…

Юля тоже, вот, знала. Но и Юля ушла и уже не вернётся…

О.

А ведь теперь у него есть Наталья.

Наталья, такая сладкая, с узкими пахучими ступнями, с задницей как пара спелых дынь… и губы. Губы её как змеи. Как горячие змеи, смазанные липкой девичьей течкой.

Наталья должна знать, где микстура…

— Наталья!

— Чего тебе? — голос Натальи из разделочного цеха.

— Где у нас микстура «Хуй-лю-лю»?

— Хуй-лю-лю?

— Хуй-лю-лю, хуй-лю-лю.

— Хуй-лю-лю.

— Хуй-лю-лю.

— Хуй-лю-лю.

— Хуй-лю-лю.

— Хуй-лю-лю.

Полотенце

Человек, посвистывая во мраке, отправляется в своё последнее путешествие: толпами бредут люди в огне прожекторов.

Эти толпы пронзают как песочные клинки онемевшую тьму, и просачиваются в толщу времени как смола в асфальт.

Чтоб не рассосалось

Вернуться в прошлое, вон чего захотел.

Это не сойдёт тебе с рук.

В прошлом ты был беззащитен — теперь защищён, — а отказываться от защиты, ой как трудно.

Вернуться в прошлое — это всё равно, что сходить под себя, упившись вусмерть.

Вернуться в прошлое — это потерять в весе и в имени.

Потерять всё, чем дорожишь.

А если собой больше всего дорожишь — и с собою расстаться.

…

(из дневника деревянного человека)

Гибкость и порок

Кузьма упорно занимался йогой. Но не из-за веры в азиатское чудо, а чтобы самому пососать себе хуй. Он видел однажды такое в порнушке. Охуительный мужик: то бабе даст в рот, то сам причмокнет, по очереди. Всей семьёй тогда смотрели. И всей семьёй стали пробовать. И у сына получилось, у рогатого.

Злой с детства

Дьявол щёлкает зубами;

Дьявол видит, Дьявол знает.

Смерть и радость, смех и горе

Возит Дьявол за собою.

Мимо, мимо… стынут скалы

Взгляд туманен, щёки впалы,

Был он с детства очень злым,

А теперь — глотает дым.

Шофёр убежал ногами

— Ну, что, куда дальше поедем-то? Али здесь заночуем? — Руслан Баттерфляй завернул к обочине.

— Лихо ты водишь… — покачал головой Отец. — Решил повыёбываться?

— Ну, почему сразу выёбываться…

— Потому что это — обычный дерзкий выебон: дескать, глядите, какой я! Атас, типа.

— Ребят, я, честное слово, не собирался выёбываться! — Руслан оглядел всех присутствующих потухшим, но твёрдым взглядом.

— Мы верим тебе, — кивнул Кузьма, — но небольшая проверка, всё же, не помешает. Покажи-ка нам свой анальный пирсинг.