Беспечные ездоки, бешеные быки - [246]
Однажды Николсон больше обычного заканючил, что его никогда не станут серьёзно воспринимать как режиссёра. Берт в ответ предложил возродить идею «Двух Джеков»: на себя взять роль исполнительного продюсера, Гарольда поставить на производство, а режиссуру отдать Джеку. На «Парамаунт» от услуг исполнительного продюсера отказались, но Берт рассчитывал, что Николсон отстегнёт ему из своей доли. Вспоминает Блонер: «Берт обалдел, что Джек «не въехал». Ведь он же его и сделал, не будь «Би-Би-Эс», он до сих пор бы снимался в байкерсках киношках!».
«Деньги здесь были не главное, — рассказывает Гарри Гиттес, который знал историю со слов Гарольда. — Берт не чувствовал к себе того уважения, которого заслуживал и воспринял ситуацию примерно так: «Джек, мой кровный брат, ты всё погубил, значит, ты — мертвец. И ты посмел послать с этой вестью ко мне моего братишку, моего «Добермана». Унизил, так унизил. Разве так поступают?!». Очень похоже на Берта и, наверное, он прав, потому что Гарольд никогда не носил белых перчаток».
Разрыв вроде был прёодолён, когда Берт предложил Джеку небольшую, но яркую роль в продолжении «Беспечного ездока» по сценарию Майкла О’Донахью. По словам Блонера. Джек как-то сказал Берту: «Будет роль, только свистни». Сценарий Джеку понравился и он согласился сниматься. Миллион за три дня работы и доля от чистой прибыли — неплохое одолжение со стороны актёра! Хоппер, Фонда и основные участники первого фильма тоже были готовы к работе. Берт отправил Блонера заключать контракт с Николсоном, а тот — ни в какую! «Подписывай, не валяй дурака, — опешил Блонер. — Эта важно для Берта!» — но Николсон не реагировал. Блонер вскочил в машину и помчался по шоссе. Николсон за ним:
— Что за гонки, приятель?
— О чём с тобой говорить! — рявкнул Блонер и выжал педаль газа.
«Джек не подставил тогда Берту плечо, да и вообще, никому и никогда, как был джерсийцем, себе на уме, так и остался», — заканчивает Блонер.
Что бы там ни задумал Николсон — понятно, что он не хотел терпеть диктата. Одно дело 25 лет назад, когда Берт был всемогущ, а Николсон, начинающий актёр, но не теперь, и Николсон проигнорировал предложение. Продолжает Гиттес: «Теперь Джек — король, и мы кланяемся королю. А Берт последний, кто ещё мог держать себя с ним как прежде: «Я — Берт, а ты — Джек. Я — «крёстный отец», ты — солдат. Ты — приближённый солдат «крёстного отца» и потому можешь выбиться в «звёздные солдаты», но солдатом останешься навсегда!».
Хоппер между Бертом и Джеком всегда был вроде связного, но поссорился с Бертом и тот его отставил. «Я люблю Берта, — говорит Хоппер. — Никогда не забуду, что для меня сделали и Берт, и Боб, но подлые они какие-то, мелочные. Им богу бы молиться, что меня встретили». Берт и Джек по-прежнему ходят на все матчи «Лейкерс», но, встречаясь, уже не разговаривают.
Не общался Берт в последнее время и с Гарольдом. А осенью 1994 года Гарольд умер от сердечного приступа. В тот год Берт потерял ещё мать и новую 20-летнюю жену-француженку, которая либо покончила с собой, либо не рассчитала дозу.
Молнии частенько сверкали вокруг Берта, поражая тех, кто был рядом — братьев, жену, родителей, друзей, — щадя его, самого главного. Определяя себе место над историей, Шнайдер в результате очутился на её задворках. Былая мощь и знаковость предопределили падение и он повторил судьбу Говарда Хьюза, другого отшельника, оставленного всеми вследствие разочарования или смерти. Вот что говорит Бак Генри: «Никто не знает, куда бежать и что делать, когда браки разваливаются, близкие уходят от передозировки, а талант вмиг исчезает. Иногда выбирают затворничество».
Через несколько лет после выхода картины «Человек-несчастье», на которой Рэфелсон и Николсон разругались в пух и прах, режиссёр купил дом на Махолланд-Драйв, забор в забор с жилищем актёра. Боб с Бертом любили выйти на границу землевладений и предаться воспоминаниям. Орали, как резаные, вниз, в каньон, «Джек, чёрт тебя побери!» и как любимую музыку слушали эхо, многократно отражавшееся о каменные уступы. Потом доставали свои причиндалы, с чем у обоих всегда был порядок, и с удовольствием мочились через границу на территорию Джека.
Эгоизм, бессердечие и жестокость режиссёров этого десятилетия не являются чем-то из ряда вон выходящим. Поведение определяет среда. «Чтобы остаться в игре, приходится соответствовать, и режиссёры оказываются среди самых мерзких типов нашего времени, — философствует продюсер Дон Девлин. — Многие из них вообще социопаты!».
Мог ли кто-нибудь повести себя по-другому, сломать хребет студиям, создать островки самодостаточности и творить сообразно своим желаниям? Могли ли ещё раз «расцвести сто цветов»? Вряд ли. Слишком большой оказалась экономическая мощь, что противостояла им. «Мы, наивные, полагали, что собственное оборудование позволит нам работать, — говорит Коппола. — Гораздо позже мы поняли, что всё определяет не техника, а деньги». Суть в том, что революции обязательно терпят крах, а среди революционеров наживаются единицы. Режиссёры «нового» Голливуда, словно куры на свободном выгуле, решили, что раз их выпустили из курятника, значит они на свободе. Если бы. Стоило им перестать нестись, как все пошли под нож.
