Бесогоны - [5]

И дождались-таки, услышав спокойный, но властный голос:

– Кто ты такой, чтобы гнать меня? Апостолов Петра и Павла знаю, а тебя нет.

И тут священник совершил ошибку…

Монах сделал небольшую паузу. Он увидел, что курс внимательно его слушает, и продолжил начатый рассказ.

– Ему бы помолиться, покаяться пред Богом и призвать Его себе в помощь, а поп, словно заведенный механизм, на все лады лишь бормотал:

– Изыди, да… изыди…

– Что же, пусть будет по-твоему, – вновь прозвучал этот же голос, и нечто непонятное, невидимое, но до жути знакомое, как некий ночной детский кошмар, заполнило собой всю квартиру.

Священника сначала что-то приподняло на полом, повернуло в горизонтальное положение и, слегка подбросив вверх, уронило на пол…

Служки шарахнулись к стенам.

Главный раскрыл от удивления рот: вот и не верь после этого в нечистую силу…

А отец Викентий, лежа на полу, заскулил, как побитая собака…

В этот момент нечто выхватило у обмочивших свои штаны вьюношей чашу со святой водой и, словно бы надсмехаясь над самим церковным таинством, просто вылило всю оставшуюся воду на затаившегося у окна священнослужителя со словами:

– Сначала свои грехи отмоли…

И тут уж Михаил Юрьевич насмеялся досыта…

Тут батюшка Михаил сделал еще одну паузу и вновь внимательно посмотрел на своих семинаристов.

– Гляжу, что на ваших лицах появились осмысленные улыбки. Это хороший знак.

– А что же было с этим «нечто»? – спросил преподавателя Фома. – Снова ушло в телевизор?

– А «нечто» просто пропало, – ответил уже всем монах. – Вслед за ним тихо ушел из квартиры и, к сожалению, посрамленный священник.

– Интересная история, – начал Юрий Демидов, – а главное – поучительная. Мне интересно ее продолжение. Нашелся ли тот священник, который сумел справиться с этим, как вы его называете, «нечто»?

– Такой человек действительно нашелся, – ответил ему батюшка Михаил. – Правда, им оказался не священник, а все последующие события и вовсе более напоминают святочную историю… Но если вы желаете, я ее вам расскажу до конца… – И батюшка Михаил продолжил.

– Главный редактор, от пережитого слегка заикаясь, поставил перед своим замом условие: немедленно прекратить всякие игры и приступить к работе, в противном случае с завтрашнего дня он мог считать себя уволенным.

И Михаил Юрьевич сказал, что он согласен и что завтра выйдет на работу.

Жена облегченно вздохнула, а дети радостно улыбнулись.

Поздно вечером Михаил Юрьевич в последний раз зашел в игру. Он попрощался со всеми своими друзьями, раздал все, что уже сумел накопить в той жизни, а какой-то девушке из Рязани подарил свою редакцию.

И встал из-за компьютера, когда первые лучи солнца коснулись крыш домов.

Он собирался на работу.

Члены семьи провожали его до машины, которую в то утро прислал за ним сам главный.

Михаил Юрьевич взглянул на жену.

Поцеловал дочь.

Пожал руку сыну. И вспомнил разговор с ним, который состоялся накануне вечером. Антон попросил взять его с собой в игру.

– Ты уверен, что готов к этому? – спросил отец.

И почувствовал, что сын замялся.

Тогда, чтобы снять возникшую неловкость, он добавил:

– Сам скажешь, когда будешь готов!

– Значит, договорились? – робко спросил сын.

– Считай, что договорились! – утвердительно ответил отец.

Юноша и утром находился еще в некой прострации.

Отец сел в машину и уехал…

Вся редакция с нетерпением ждала его возвращения.

Секретарша Юля на свои деньги купила его любимый эклер и заварила свежего чаю, тщательно протерев кружку, из которой он пил.

Фотограф Саша обежал всю редакцию, пока не собрал сумму своего долга.

И лишь уборщица Глафира, поняв, от чего с утра на работе такая суета, вскользь бросила:

– И где его только черти носят?

Юля, которая стояла у окна и видела, как подъехала машина, закричала:

– Приехал!

Михаил Юрьевич действительно вышел из машины и стал подниматься по ступенькам в сторону парадного входа в издательство.

Все вышли из своих кабинетов.

Рядом с главным стояла бессменный профсоюзный лидер Антонина, которая держала в руках нечто вяло напоминающее цветы.

«Видимо, и тут сэкономила», – мгновенно подумал он.

Когда кабинка лифта остановилась на их этаже, все замерли.

Двери лифта распахнулись, но Михаила Юрьевича в нем не было.

Наступила неловкая пауза.

И лишь через распахнутые двери кабинета заместителя главного на его автоответчике был хорошо слышен голос Антона, его сына:

– Отец, ты слышишь меня? Я согласен! Возьми меня с собой! Ты слышишь меня? Это Антон. Почему ты молчишь?

Прошло три года. И вот однажды, в сочельник, в самый канун Рождества Христова, повзрослевший Антон возвращался с работы к себе домой. Он был доволен результатом прожитого дня, хотя и чувствовал себя словно выжатый лимон.

Он спешил. Вся семья собиралась сегодня в ночь принять участие в рождественском богослужении. Когда он был уже у парадной двери, его кто-то окликнул.

– Молодой человек, это не вы обронили?..

Он оглянулся и увидел старика, который держал в руках компакт-диск.

Антон взял его в руки и сразу же понял, что это не его диск, но старика уже не было рядом. Он еще какое-то время постоял на улице в надежде, что отзовется хозяин потери, но улица была пуста, и он вошел в подъезд своего дома.