Бескрылый ангел - [13]

Вереница монахов медленно тянулась на звон колоколов.

— Назад! Все назад! К выходу у камней! — глаза настоятеля лихорадочно блестели.

Повинуясь исступленному и вместе с тем властному голосу аббата, братья повернули назад.

Одна монашеская ряса, потом другая показались из небольшой лазейки у груды камней.

— Держите его, братья! Не дайте ему уйти! Это отступник, осквернивший имя Божье! Держите их! Держите! — тонкий голос звучал гневно и надрывно.

Монахи не двигались с места, окружив беглецов неплотным живым кольцом, сквозь которое, к ужасу настоятеля, так быстро пробирались двое в монашеских рясах, один из которых — монах, наказанный за прелюбодеяние. А другой? Кто же этот другой монах?

Аббата охватило отчаяние и страх перед безмолвным протестом братьев. Пот выступил на разгоряченном лице настоятеля, а из горла готов был вырваться крик бессилия, как вдруг…

Один из братьев толкнул переодетую пастушку прямо в грудь. Девушка тихо вскрикнула.

— Ба! — изумился монах. — Братья, да это же баба! Среди нас баба!

Монахи загудели, как потревоженный улей. Настоятель снова обрел землю под ногами.

— Держите прелюбодейку! Держите ведьму! — закричал он в гневном исступлении. — Она заклинаниями приворожила нашего брата, разлучила его с Богом. Предадим огню ведьму!

«Предадим огню ведьму!» — подхватили десятки голосов. Это еще больше распалило настоятеля. Задыхаясь от отдышки и гнева, он продолжал: «И даже это слишком легкая смерть для ведьмы, для прелюбодейки, посмевшей осквернить дом Божий. Живьем замуровать ее в стену!»

«Замуровать! Живьем! Смерть ведьме!» — подхватили голоса, и десятки рук стали подталкивать девушку и монаха к серым стенам.

«Возьмите каждый по камню,»- приказал настоятель, и монахи исполнили его волю, почти ничего не оставив от каменной груды у отверстия в стене, через которое пытались убежать влюбленные.

Аббат, шедший впереди братьев, остановился у другого, главного, входа в кельи:

«Ведите их сюда. Замуруем ее напротив его кельи. Пусть будет поближе к своему возлюбленному!»

«Отпустите! Отпустите ее! Да кто вы, наконец, люди или дикие звери? Будьте милосердны!» — кричал юноша, вырываясь из рук державших его монахов.

Настоятель указал коротким пальцем на место недавнего заточения юноши-монаха.

— Уведите его! Обратно в келью! И заприте дверь на засов. Надеюсь, у тебя нет другой возлюбленной, которая придет за тобой в монастырь, — обратился он к юноше с жестокой шуткой. — Иначе ее ждет та же участь!

— Бог не простит вам этого! Слышите? Никогда! Будьте вы все…

С уст монаха готово было сорваться проклятие, но девушка мягко перебила своего возлюбленного:

— Не надо. Скоро все кончится. И мы будем вместе. Навсегда. Прости их. Что такое боль и смерть, если за ними придет любовь, — при этих словах девушка умиротворенно улыбнулась.

Прощальным звуком щелкнул холодный засов, но толстая железная дверь не могла заглушить криков и рыданий юноши.

Какое-то оцепенение охватило монахов. Нет, они не хотели смерти этой грешной девушки. Но что-то заставляло их повиноваться слепой воле настоятеля.

«Принесите раствор для скрепления камней и веревку», «свяжите ее», — равнодушно подхватывало гулкое эхо.

«Начинайте!»- приказал настоятель и первым положил камень в основание стены, за которой девушка в черном одеянии встретила мучительную смерть.

Прошло сто лет. Умер и тучный настоятель и все монахи, ставшие соучастниками этой казни. Но раньше всех умер юноша-монах, полюбивший златовласую девушку.

Августовское солнце, щедро осыпав приморский городок потоками предзакатных лучей, медленно опускалось за горизонт, уступая место вечерней заре. А потом усталое небо потонуло во мгле, усеянной миллиардами звезд.

Полная луна равнодушно освещала уснувший монастырь. Яркая праздничная толпа возвращалась с ярмарки. Впереди в одежде из травы и веток шли девушка с белым цветком в длинных волосах и темноволосый юноша, изображавшие Адама и Еву.

Адам вел за собой на цепочке лениво переваливающегося медвежонка. А из-за плеча Евы выглядывала непоседливая обезьянка. Карнавально одетые люди несли пуховые облака, в которых спали розовощекие ангелы. Из ушей и ноздрей огромной глиняной головы дьявола валил дым. Акробаты возвышались над праздничной толпой на ходулях и жонглировали зажженными факелами.

— Смотрите! — испуганно вскрикнула Лилит, показывая на окно монастырской часовни.

Факелы посыпались на землю. Дымящаяся голова покатилась по дороге. Захныкали разбуженные криками ангелы…

В ту ночь в первый раз появилась она. Белая Дама. Прозрачно-белая, в таком же призрачно-белом одеянии, освещенная царственно-одинокой луной, она опустилась на колени и молилась, молилась, молилась… О тех, которые предали ее страшной казни.

«С тех пор каждый год в День Белой Дамы люди приходят к этой крепости», — закончила Любовь Андреевна.

— От этой романтической истории у меня разыгрался аппетит. Как насчет шашлычка? — предложил Артур Валентинович.

— Лучше мороженное, — возразил Марк.

— Сейчас мы придем к вам, — предупредила Мария Артура Валентиновича и Любовь Андреевну и, увлекая за собой сына, направилась к передвижному лотку, украшенному поблескивающими в сумерках голубым, розовым и зеленым зонтиками.