Бескрылые птицы - [62]

— Нет. Это можно купить. Нам нельзя долго задерживаться, потому что, если мы проживем последний сантим, нам не на что будет выехать. А киснуть здесь, право, нечего.

— Значит, регистрироваться не будем?

— Нет смысла.

— Так и быть! — Волдис хлопнул Карла по плечу. Новое решение наполнило его энергией, и вместе с ней вернулась жизнерадостность, совсем было покинувшая его в последнее время.

— Чего нам, двум холостякам, горевать! — говорил Карл. — Сколько заработаем, тем и обойдемся. По крайней мере будем сыты и как-нибудь дождемся весны.

— Надолго мы поедем?

— Надолго ли? Как понравится. Кто нас может удержать? Набьем полный кошелек и вернемся домой.

Будущие лесорубы весь день ходили по лесопромышленным конторам. Они купили номер газеты «Яунакас зиняс», прочитали объявления и обошли все адреса, где требовались рабочие. Но везде их опережали латгальцы[37] — они были настоящие лесорубы и до тонкостей знали условия работы во всех лесах Латвии. Они только поглаживали пышные бороды, когда лесоторговцы называли им свои цены. Их нельзя было провести.

В одном месте требовались лесорубы в отъезд на север, в Видземе. Там обещали приличную сдельную оплату, жилье, обеспечивали подвоз продуктов. Только… расходы на проезд обещали возместить через месяц работы. Латгальцы уже были осведомлены о том, что там ни черта нет: лес плохой, продукты дороги, а квартиры очень далеки от лесосеки. Контора заинтересована в том, чтобы заманить туда людей, а там уж волей-неволей придется отработать положенный срок.

— Ну их к дьяволу! — отплевывались латгальцы. — Пойдем лучше на станцию. Там потолкуем с браковщиками.

Наши друзья, не найдя ничего определенного, прекратили поиски.

— Лучше сделаем, как латгальцы, — сказал Карл. — Пойдем с утра на станцию и уедем. А там где-нибудь найдем работу.

— Но тогда нам надо собрать вещи.

— Конечно.

Купив у Попова хорошую пилу, марки «И-К», два топора и пару напильников, они обнаружили порядочную брешь в своем скромном бюджете.

Потом друзья пошли на набережную, запаслись на рынке продуктами — копченой свининой, несколькими караваями хлеба, сахаром, салом. Теперь у каждого оставалось всего несколько латов.

— Вот видишь? — сказал Карл. — Если бы мы подождали еще несколько дней, вообще никуда бы не уехали. Что у нас осталось? Еле хватит на проезд.

Уговорившись встретиться утром на станции, они расстались.

Вечером Волдис уложил в мешок продукты, две смены белья, носки, рукавицы, топор, потом собрал все тетради, бумаги и книги, запер в коричневый сундучок и поставил его под кровать. После этого зашел к Андерсониете и поделился с ней своими планами.

— Пусть комната останется за мной, сколько бы времени я ни пробыл в отъезде. Если застряну надолго, напишу и, когда вернусь, заплачу за все время.

Андерсониете ничего не имела против. Она пообещала никому не сдавать комнату Волдиса, тем более что в качестве залога оставался выходной костюм жильца.

Волдисом в этот вечер овладела какая-то непонятная грусть. Было жалко расставаться с городом. Предстоящее путешествие пугало своей неопределенностью. Все опять обрывалось. Надолго ли? Кто мог знать… Милия не приходила целую неделю. Карл сообщит ей сегодня эту новость. Лаума… Волдис с удовольствием поговорил бы с ней сегодня, но было уже поздно, да может, это и к лучшему.

Проклятый пятиэтажный город! Жадная мачеха, выгоняющая своих пасынков в зимнюю стужу на улицу, чтобы они создавали ценности для нее и для тех счастливчиков, которые попали в число ее любимцев… Жадный, жадный город!..

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

На следующее утро друзья уехали из Риги. Их надежда встретить на вокзале браковщиков не оправдалась, так как была среда, а браковщики выезжали на место работы по понедельникам. На вокзале, как всегда, толпились латгальцы, с топорами, пилами, специальными топорами-шпалотесами и дорожными котомками. Круглый год они странствовали из одного конца Латвии в другой в вечных поисках работы. Где только они не были! Чего только не испытали!

Уверенные в том, что латгальцы знают хорошие лесные участки, друзья обратились к ним за советом. Те охотно пускались в разговоры, но, к несчастью, говорили все разом, стараясь перекричать один другого и блеснуть своей осведомленностью. Один советовал податься в Тауркалне. Другой высмеивал его и предлагал поехать в гулбенские леса. Третий расхваливал близлежащие лесосеки: Инчукалнс, Ропажи, Аллажи, Огре. Все эти места были хороши и одновременно плохи. Так и не поняв ничего, друзья решили отправиться в Олайне, поближе к Риге. В случае неудачи оттуда легче возвратиться в город.

Когда поезд шел по мосту, Волдису стало грустно. Он смотрел в окно на Даугаву, на белый штеттинский рейсовый пароход «Нордланд», причаливавший к таможне, и позавидовал счастливчикам, которые будут работать на разгрузке этого парохода: они могли остаться на насиженных местах, ничто не нарушит их налаженный, привычный и потому милый сердцу жизненный распорядок.

В Олайне приехали около полудня. Сойдя с поезда, друзья стали в полном неведении бродить вокруг станции. К путям были подвезены бревна и дрова. На ужасной дороге выбивались из последних сил заиндевелые лохматые крестьянские лошаденки, пытаясь стронуть с места возы. Возчики понукали своих кляч, бранили и били кнутами до тех пор, пока кнуты не ломались. Друзья подошли к подводам.