Бесконечные игры [киноповесть] - [9]

Грачев потерянно машет рукой.

— Все… Развалил команду…

— Роман Романович, есть еще время — отыграемся, — говорит Мартынов.

— Конечно! — говорит Маша. — Не будем падать духом.

Сериков молча записывает.

— Команды нет — понятно? И ждать нечего… — дрожащим от гнева и обиды голосом говорит Грачев. — Кизяева надо гнать, эту бездарность, этого болтуна!

— Причем — гнать немедленно! — добавляет сосед Грачева.

— А, все равно сезон пропал…

— Надо было раньше гнать. После первого круга.

— Кизяев — тренер неплохой. Он же сделал «Шинник», — вступает в разговор Сериков. Глупость. Но не мог сдержаться.

— Трепач он, а не тренер! — с яростью отвечает Грачев. — Устроил в команде говорильню! Все умники, все рассуждают, а работать на поле некому… Идиот ваш Кизяев! Наш гардеробщик Потап больший тренер, чем Кизяев!

— Пенальти, пенальти! — вдруг радостно восклицает сосед Грачева.

На поле — свара, уральцы протестуют, окружили судью. Но судья неумолим.

— Хоть пенальти забейте… — бормочет Грачев.

— Пенальти-то был сомнительный, — говорит Сериков Маше. — Можно было и не давать.

— Что вы его слушаете? Он же ничего не понимает в футболе! — распалясь, кричит Грачев.

Маша, улыбаясь, смотрит на Серикова.

Гол забит. Грачев аплодирует.

— Браво, ребята! И сквитали сразу! — Толкает Машу локтем. — Хлопайте, дама, хлопайте!..

В перерыве Сериков быстро сбегает по проходу вниз, идет под трибуны — в раздевалку. Вахтер его не пускает, он показывает удостоверение. В раздевалке игроки отдыхают, некоторые переодеваются, другие пьют чай с глюкозой. Полулежат, развалясь, в креслах. Кизяев в тренировочном костюме расхаживает по комнате. Идет нервный разговор.

— Всю игру простояли! И ты, Дима!

— А что мне — больше всех надо? — грубо отвечает парень, которого Кизяев назвал Димой.

Кизяев остановился, смотрит на Диму. Тот, не моргнув, отвечает наглым взглядом. Видно, что отношения накалились давно. Кизяев сдержался, заставляет себя говорить спокойно.

— Вы понимаете: бывают минуты, когда надо пересилить себя… Надо прыгнуть выше головы! Вот сегодня… Если даже будет ничья — мы почти наверняка летим в класс «Б». А вы знаете, что это такое… Значит, надо отдать всё!

— Это вам надо, а нам — без разницы, — бормочет Дима.

— Кончай, Димка! — обрывает его один из игроков.

Кизяев вдруг замечает Серикова.

— Здравствуйте, Гриша, — говорит Сериков.

Кизяев смотрит, не узнавая.

— Мы недавно виделись. В школе, помните? Вы приглашали зайти. Я — из «Московских новостей»…

— А! Знаете, сейчас не очень… После игры, хорошо?

— Ладно. Можно и так.

Сериков выходит.

Во втором тайме начинается дождь.

Бежит стрелка на электротабло. Счет прежний — 1:2, проигрывает «Авангард». Многие зрители уходят. Игроки бегают из последних сил. Маша, Сериков и сосед Грачева спускаются вниз и становятся под трибуну, где столпилось человек пятьдесят, досматривают игру. Но Грачев раскрыл зонт и продолжает сидеть. Мартынов придвигается к нему, подсовывает голову под зонтик. Делает это деликатно и, пожалуй, без пользы, ибо все тело осталось под дождем, но, главное — близость достигнута. Жестикулируют, разговаривая, как два давнишних приятеля.

После матча проходят измученные футболисты. Милиционеры сдерживают толпу, образовав коридор для спортсменов. Крики зрителей:

— Молодцы, уральцы!

— «Авангард» на мусор! Пеночники!

— Кизяева на мыло!

Свист…

Сериков жестом прощается с Машей и идет под трибуны в раздевалку. Мартынов и Маша уходят. В толпе, стремящейся под трибуны, теснятся и Грачев со своим другом, оба мрачные, хмурые.

В раздевалке сосед Грачева громко вопрошает Кизяева:

— А почему Толмаченков не играл? Почему Слепченко не поставили?

— Товарищ Васин, вы начальник управления — да? Но я же не учу вас, как надо управлять…

— Вы загробили команду!

— В таком тоне я разговаривать не желаю.

— Совсем краями перестали играть! Почему не играете краями? Вот редактор «Московских новостей», он болеет за наш клуб двадцать пять лет, и он мне сегодня сказал: «В таком маразме я команду еще никогда не видел!»

— Да, да. Придется нам выступить, — кивает Грачев. — Сериков, где вы?

— Я здесь.

— Готовьте статью. Надо спасать клуб, надо поднять общественность…

Кизяев смотрит на Серикова. Вдруг усмехается:

— А я и забыл: в футболе теперь все понимают…

13

Дора стучит на машинке. На стуле возле обитой дерматином двери сидит посетитель, ожидающий приема. Входит Мартынов, подтянутый, деловой. Вежливо кланяется Доре.

— Добрый день! Роман Романович у себя?

— Да. — Дора отвечает, не поднимая глаз. — Он занят.

— Я подожду.

Мартынов садится в кресло.

— Вы по какому делу, товарищ?

— Меня, собственно, Роман Романович просил зайти часа в два. (Небрежно выкинув левую руку локтем вперед, так, чтобы заголилось запястье, Мартынов глядит на часы.) Мы вчера виделись…

Дора окинула Мартынова быстрым взглядом. Говорит, несколько смягчившись:

— Посидите немного. Роман Романович сейчас освободится. Может быть, сказать, что вы пришли?

— Ничего, не беспокойтесь.

— Вы будете за мной! Я тоже к редактору, — сердито говорит посетитель с портфелем.

— Пожалуйста! Ради бога… — Усаживается поудобней, закуривает. Затем дружелюбно и по-свойски, точно знает ее пятнадцать лет, обращается к Доре. — Вчера, знаете, с Роман Романычем дали жизни под дождем! На футболе. Промокли, озябли — ужас. Хорошо, у Роман Романыча был зонтик, так мы под ним вдвоем, как сиротки, смех…