Бесконечная война - [21]

Но Томас был наполовину марту. Его всегда тепло принимали родичи с материнской стороны, даже когда она вышла по любви за белого, нарушив строгие племенные правила брака. И, с точки зрения Томаса, по крайней мере, теоретически знакомого с образом жизни своих предков, здешняя земля была богатой. Непростой. Древней. Здесь ощущался груз времени. Томас знал, как существовала эта на первый взгляд бесплодная земля, как поддерживала укоренившуюся на ней жизнь. Еще он знал, как выжить, как прокормиться при необходимости.

А еще у Томаса был секрет, который принадлежал только ему.

Он нагнулся, чтобы заглянуть в пещеру, высеченную в камне тысячелетними ветрами. Она была не настоящая — просто углубление, наполовину занесенное сухим песком. Томас обнаружил ее мальчишкой, когда гостил у бабушки с дедушкой в Джигалонге и в одиночку бродил по бушу. Даже тогда он любил одиночество. В глубине пещеры, где приходилось присесть, чтобы что-нибудь увидеть, был Охотник, как Томас его называл, — примитивная фигурка, вооруженная чем-то вроде копья, которая преследовала огромное неопределенное животное, в окружении спиралей и лучей. Томас догадывался, что этому рисунку несколько тысяч лет, судя по слою патины.

Насколько он знал, до него никто не видел Охотника. И потом тоже. Томас хранил секрет.

Он всегда считал Охотника другом. Невидимым спутником. Якорем стабильности в море перемен.

Томас был смышленым ребенком. Его забрали из местной школы и начали готовить к лучшему будущему; он поступил в колледж в Перте и даже провел некоторое время в Америке, прежде чем вернулся в Мельбурн и стал делать компьютерные игры «для умников». Томас был достаточно черным, чтобы служить знаковой фигурой для либералов, и достаточно белым, чтобы те, кто его окружал, могли обращаться с ним как с ровней.

А потом случился кризис сознания, и Томас начал изучать тех, кого оставил дома, — родню своей матери. Каким образом культура, насчитывавшая примерно шестьдесят тысяч лет, свободная и самодостаточная всего три века назад, сделалась самой зависимой на планете — изолированной, изгнанной с собственных земель, раздавленной безработицей и наркотиками. Каким образом она погибла под натиском насильственных переселений и «белого» образования. Каким образом во времена его бабушки племя депортировали, чтобы оно не погибло под британскими реактивными снарядами «Синяя молния», которые в опытном порядке выпускали из Вумеры.

Конечно, всем этим моральным метаниям поспособствовало то, что самого Томаса избили в Сиднее какие-то подонки, не желавшие терпеть в городе таких, как он, пусть даже в костюме и при галстуке. В любом случае у Томаса наконец открылись глаза.

Потом он женился. Ханна проходила адвокатскую практику. Молодая и умная белая женщина из богатой семьи, жившей в Новом Южном Уэльсе. Они надеялись завести ребенка. Но Ханна умерла от рака, когда ей было всего двадцать три. Хелен горячо сочувствовала Томасу, вспоминая, как внезапно ушла ее собственная мать.

Тогда Томас ощутил всю бессмысленность своей работы. Он вернулся в Перт и поступил в одну прогрессивную ассоциацию, занимающуюся правами аборигенов. У него появился шанс изучить родную культуру. Он даже работал «туземным гидом» для интересующихся белых туристов. Родственники матери смотрели на Томаса пренебрежительно, зато он многое узнал.

А потом появились переходники и открылась Долгая Земля. Персональная вселенная Томаса затрещала по швам, как и у остальных людей. Многие аборигены, особенно молодые, немедленно ухватились за возможности, предоставляемые новыми технологиями, и ушли прочь в поисках лучшего мира. Подальше от Базовой Земли с ее треклятой историей.

Сам Томас переходил редко в те дни, разве что для пробы. Да и зачем? После всех пережитых им крутых поворотов Томас едва ли сознавал, кто он такой. Он был ходячим противоречием, ни черным, ни белым, женатым — и одиноким. Что он мог узнать о самом себе в чужих мирах, чего не знал до сих пор? Его тянуло не вперед, а назад, к отправной точке, к Охотнику в пещере, к одному-единственному стабильному факту в жизни, похожему на гвоздь, вбитый в душу.

Но на сей раз Томас пришел в пещеру с переходником. Он задумал эксперимент.

Выбрав наугад направление, он нажал на рычажок.

Австралия-Запад-1.

Там разводили кенгуру, как и на Востоке-1. Томас увидел спутанных лошадей, груды туш, составленные шалашиками винтовки с бронзовыми дулами. На бревне сидели несколько человек. Увидев Томаса, они протянули ему пластиковые бутылки с пивом. Он отмахнулся.

Разведение кенгуру обретало все большую популярность, даже на Базовой Земле. Их оказалось выгодно разводить на мясо. Если считать фунт на фунт, кенгуру требовали втрое меньше растительности, чем овцы, в шесть раз меньше воды и почти не производили метана (кенгуру редко пукают). У Томаса не было никаких объективных причин возражать, но ему просто казалось, что это неправильно. Новый мир казался придатком к старому, и Томас не желал иметь с ним ничего общего.

Он пошел дальше, на Запад-2, 3, 4. От каждого перехода мутило, нужно было время, чтобы оправиться.