Бесконечная книга - [44]

Осторожно, чтобы не вызывать сотрясений, он выбрался из цветка, обхватил ствол руками и ногами — но ствол согнулся. Цветок тотчас отпал и рухнул вниз, распавшись в красную пыль.

Бастиан медленно продвигался по стволу. Любой на его месте, глянув вниз, потерял бы равновесие и сорвался, но Бастиан полностью сохранял самообладание. Он знал, что любое неосторожное движение может стоить ему жизни. Он медленно пробрался к тому месту, где ствол стоял вертикально, и отсюда сантиметр за сантиметром стал соскальзывать вниз. Много раз сверху его осыпало цветным песком. Ветвей у дерева уже не было.

Новое сотрясение ствола остановило его скольжение. Ствол начал оседать, а потом и вовсе превратился в гору песка, с которой Бастиан скатился, несколько раз перекувыркнувшись через голову. Его чуть не засыпало сверху, но он выбрался наружу, отряхнулся и выплюнул песок.

Невиданная картина открылась ему: весь песок пребывал в медленном текучем движении. Тут и там собирались холмы и барханы, каждый своего цвета. Голубой песок стекался к голубому, зелёный к зелёному, фиолетовый к фиолетовому. Перелин, рассыпавшись в прах, превратился в пустыню, но что это была за пустыня!

Бастиан взобрался на пурпурный холм и огляделся. До горизонта громоздились холмы всех мыслимых цветов, не повторяясь в оттенках. Кобальтовый, шафранно-жёлтый, карминно-красный, индиго, яблочно-зелёный, персиковый, лиловый, сиреневый, умбра-коричневый, и так далее, сколько хватал глаз. Золотые и серебряные песчаные струи текли меж холмов, отделяя цвета друг от друга.

— Да, — сказал Бастиан вслух, — это Гоаб, цветная пустыня!

Солнце поднималось, зной нарастал, становился нестерпимым. Воздух задрожал над раскалёнными холмами, и Бастиан понял, что в такой жаре ему долго не выдержать.

Невольно он схватился за амулет в надежде, что тот выведет его отсюда, и пустился в путь. Он перебирался с холма на холм, час за часом продвигаясь вперед, но картина не менялась. Впереди громоздились все те же холмы, меняя только цвет. Воздух стал огнедышащим адом. Язык приклеился к нёбу, по лицу струился пот.

Палящее солнце неподвижно стояло в зените. Этот пустынный день тянулся так же долго, как ночь над Перелином.

Бастиан шёл всё дальше, глаза его воспалились, в горле пересохло. Но он не сдавался. Его тело отдало всю свою влагу, кровь в жилах загустела так, что едва текла, но Бастиан медленно продвигался дальше, не спеша и не останавливаясь, как и поступают все опытные путешественники в пустыне. Ему хотелось стать самым выносливым и не обращать ни малейшего внимания на жажду.

Он подумал, как быстро терял мужество прежде. Тысячу раз он что-то начинал, но сдавался при малейшей трудности. Он боялся проголодаться или заболеть. Теперь всё это позади.

Путь через цветную пустыню Гоаб до него не осиливал никто, и никто после него не отважится пуститься в этот путь.

А может, никто про его подвиг никогда и не узнает?

Эта последняя мысль опечалила Бастиана. Всё говорило о том, что границ Гоаб достичь нельзя. Рано или поздно, несмотря на выносливость, придётся здесь погибнуть. Он встретил бы смерть достойно, как охотники из племени Атрея, но обидно, что никто никогда не придёт сюда и не узнает про его смерть — ни в Фантазии, ни дома — будто его и не было.

Потом ему в голову пришла мысль. Ведь вся Фантазия — в книге, которую пишет старик из Странствующей горы. Там возникает всё, что с ним теперь происходит. И кто-нибудь когда-нибудь об этом прочтёт — а может, именно сейчас читает, — и сейчас он может этому кому-то подать знак.

Холм, на котором он в это время стоял, был ультрамариновый. Напротив, отделённый впадиной, высился рубиновый. Бастиан стал пригоршнями носить красный песок и вывел на голубом склоне красные буквы: Б Б Б.

Довольный, он разглядывал свою работу. Теперь любой читатель Бесконечной Книги увидит этот знак.

И снова в памяти Бастиана погас какой-то кусочек воспоминаний о человеческом мире — в обмен на исполнившееся желание: он стал выносливым и стойким. Он забыл свою былую слабость.

Но в нём уже проснулось новое желание.

— Здесь, в пустыне, никого не встретишь, — сказал он вслух. — А хорошо было бы испытать своё мужество и повстречать какое-нибудь опасное существо. Конечно, не такое ужасное, как Эргамуль, — лучше красивое. Но такое же грозное, а может быть, ещё грознее…

Бастиан замолк, почувствовав, как задрожала под ним земля. Послышалось рычание такой силы и глубины, что мороз прошёл по коже.

Бастиан обернулся и увидел вдали необъяснимое явление. Там мчалось нечто похожее на огненный шар. С невероятной скоростью этот шар описал круг по всей линии горизонта и понёсся прямиком к Бастиану. В раскалённом дрожащем воздухе шар казался зыбким, он напоминал пляшущего огненного демона.

Не успев ничего сообразить, Бастиан скатился в ложбинку между красным и синим холмами. Но тотчас устыдился своего страха.

Потом он снова услышал рык, от которого дрожит земля, на сей раз совсем близко. Он поднял глаза. На вершине красного холма стоял громадный лев. Он стоял против солнца, так что его мощная грива пламенела, словно огненный венец. И грива, и вся шкура были не жёлтые, как обычно у львов, а такого же красного цвета, как холм.