Бешеный лев - [19]

Но чует моё сердце, что это плохая идея. Почему ты просто не вернёшься домой? Его собеседник тут же напрягся при слове «домой» и через мгновение расслабился, до того как Каш смог уловить причину столь резких перемен.

— Я не могу этого сделать… — выдавил он из себя, — Не сейчас.

Быть может, когда я вернусь… Но не сейчас. А пока… располагайся!

Немного времени у нас ещё осталось, а узнать о Селенте тебе надо ещё многое. Весь вечер и всю ночь они говорили: вспоминали прошлое, обсуждали недавно произошедшие в Империи и степях события, строили планы на будущее. Утром конюх снарядил коня. Настало время снова расставаться.

Глава 17

Несколько недель спустя. На горизонте едва начал проступать алый диск солнца. Ночная мгла ещё до конца не покинула этот мир, жадно впившись в край неба, что был противоположен расцветающей заре и в местных подворьях петухи ещё не поприветствовали новый день, а жизнь в провинциальной деревушке, на отшибе Селентианской империи, уже во всю кипела.

Кто-то хлопотал по хозяйству, кто-то пас скот, все были при деле. На дороге, проходящей мимо деревни, появился всадник. Мало кто заметил его появление и ещё меньше было тех, кто придал этому значение. Хотя, прибытие кого-то в такой захолустный край, как этот, было как минимум удивительно. Последним гостем этих мест был сборщик налогов, пронырливый и прозорливый тип. И то, он предпочёл давным-давно покинуть их. Сразу, как только удалось содрать подати с местного населения. Разумеется, после такого визита жители деревни старались не замечать проезжих. От греха подальше. Но всадник оказался настырным человеком. Он подъехал к пастухам пасшим коров, на лугу, недалеко от деревни и обратился к самому, как ему показалось, старшему из них.

— Долгих дней вам, — поприветствовал путник, — Здесь ли живёт семейство Касариуса Тала? Пастух осмотрел новоприбывшего, недобрым, оценивающим взглядом, как бы желая, по одним ему ведомым приметам, понять, каких бед от него можно ожидать. Всадника этот взгляд раздражал. Причём не только теперь. На протяжении всей дороги он раз за разом сталкивался с ним, в каждом селении, видел на каждом лице, что ему встречалось. Это выражение загнанного, затравленного зверя. Ему хотелось спросить этого человека, глядя прямо в глаза: ·Почему ты волком смотришь на меня? Я же ничего тебе не сделал!? — но он в который раз сдержался.

Хоть выносить этот взгляд было противно и оскорбительно. Будто тебя заранее обвиняют в преступлении, которого ты даже не собирался совершать!

— И вам не хворать, ваше благородие, — с натянутой доброжелательностью ответил один из пастухов, — Как зовут вас, позвольте узнать? Всадник нахмурился.

— Зови меня Диро, — ему всё ещё было непривычно это имя.

— Так вы из аристократов…

— Я такой же аристократ как и ты… — не дожидаясь пока крестьянин закончит свою мысль сухо бросил всадник. Пастухи переглянулись.

— А прибыл в нашу глушь ты зачем, коль это ни секрет? — напряжение в голосе крестьянина исчезло. Похоже всаднику поверили. Да и манера говорить у парня сразу изменилась. Речь стала проще, что присуще провинции.

— Я хотел повидать Касариуса… У меня к нему… дело.

— Так ты приятель его, что ли? — не унимался с расспросами пастух.

— Да. Можно и так сказать. Но вы до сих пор не ответили на мой вопрос. Здесь проживает Касариус Тал?

— Ага, — неохотно протянул пастух, — Здесь… Правда, старины Тала давно уж не стало… — на его лице появилась печальная ухмылка, но тут же исчезла.

— Как, не стало? — ошарашенно переспросил всадник, не осознав до конца суть прозвучавших строк.

— Так, — со вздохом ответил собеседник, — Не выдержал бремени нашей жизни… — пастух опустил взгляд упиревшись им в землю.

— Помер с голоду… — пояснил второй пастух, — После того, как сборщик последнее отнял, в счёт уплаты налогов нашему господину.

— Как же это произошло? У него ведь была большая семья!

— Дак, сыновей в армию забрили.

— Но ведь больше одного рекрута из семьи не берут. Таков закон.

— Закон… закон, что… А! — махнул рукой первый пастух.

— Барону нашему солдаты понадобились. Многие в дворянской грызне полегли. Вот он оставшихся и забрал. — ответил второй пастух.

— А дочери? Тартия, Дия?

— Уехали в город. Искать лучшей жизни. Сразу после смерти отца.

Матери же их давно уже не стало, задолго до этого. Так что их здесь ничто не удерживало, окромя могил. Да так там и пропали. Может, сейчас, прислугой у кого-то из знатных господ служат. А может… — пастух понизил голос и с печалью добавил, — Чего похуже…

— А дом… Остался ли дом?!

— Да, недалече, поскачешь по дороге, в деревне сразу приметишь.

Тот, что заброшенный, — тот их был. Всадник поблагодарил крестьян за помощь и помчался галопом в деревню. Он ворвался в неё, нарушив привычный размеренный ход жизни, громким топотом копыт своего скакуна. Дом найти, оказалось и правда, просто. Подъезжая он увидел старый, поросший мхом и обвалившийся забор. Последние, чудом уцелевшие, доски в котором давно покосились, покачивались на ветру и были готовы упасть. За ним стоял накренившись вправо остов небольшой хижины, заросший травой по колено и кустарниками. Крыша над ним давно обвалилась внутрь.