Бешеная - [9]

Чертыхнувшись про себя, Даша в темпе напялила куртку, нахлобучила шапку, проверила, лежат ли в кармане перчатки и ключи, крикнула в глубь квартиры:

– Майор, я упорхнула в неизвестность!

И хлопнула дверью. Верный кадр понесся вниз, скача через две ступеньки. У подъезда астматически похрипывал мотором грязно-синий «Москвич» старой модели с незнакомым водителем, совсем мальчишкой на вид.

– Пулей на место, – сказал ему Слава.

– Кой тут пулей… – проворчал сержант под нос, включил синюю мигалку – только она и выдавала принадлежность «антилопы-гну» к доблестным органам сыска – и выехал со двора.

– Здрасте, товарищ капитан, – вежливо поздоровался сидевший рядом с водителем Косильщик.

– Привет, – хмуро сказала Даша.

Это приобретение даже при хронической нехватке людей ее не радовало. Правда, наедине с собой она вынуждена была сознаться, что для неприязни к парню нет пока что никаких оснований, и все равно…

Косильщик, он же старший лейтенант Сергей Свечкин, до самого последнего времени трудился в РУОПе, у достославного полковника Бортко по кличке Ведмедь, среди прочего, героя летних баталий вокруг клада Чингисхана. Очень похоже, что старлей был не самой ценной жемчужиной в коллекции Ведмедя. Очень похоже… Иначе не предложили бы уматывать по-хорошему. Да и не вляпался бы в такую историю путный сыскарь.

Еще в августе Свечкин неведомыми путями вышел на бабусю, лелеявшую в огороде изрядное количество мака. После чего по всем правилам искусства произвел налет на бабкину фазенду, самолично накосил этого мака столько, что набралось пол-«уазика», – и торжественно доставил по начальству. Однако начальство особой радости не проявило – быстро выяснилось, что мак не того сорта, на производство какой бы то ни было дури категорически не пригоден, а пригоден лишь в пироги и рулеты. И выяснить это, между прочим, можно было загодя без лишнего шума и суеты, не привлекая группу поддержки в бронежилетах и с автоматами – стоило лишь послать в сумерках пацана, чтобы нарвал с дюжину головок, благо собаки у бабки в хозяйстве не имелось…

Видимо, у Свечкина и до того хватало за душой всякого. Потому что после провала «макового дела» Бортко его тихонько и непреклонно выпер.

Ну, а дальше началась большая политика. Дело в том, что РУОП и его отделения в милиции не особенно-то любимы. И понять причину этой нелюбви трудно, не зная кое-каких тонкостей…

Управление по организованной преступности, расположенное в областном или краевом центре, подчиняется лишь одному-двум высшим милицейским чинам данной области или края. И только. Остальных УОП игнорирует. И поскольку все мы люди, все человеки, поставьте себя на место иных полковников и генералов – возможно, вы их поймете. Представьте, что на территории, где вы – царь, бог и воинский начальник, существует совершенно независимое подразделение, штыков этак в сотню, сущие гвардейцы кардинала, которыми вы командовать не вправе, хоть и хочется. Представили? Добавим еще: в городе, где расположено не просто УОП, а его региональный центр (как это имеет место быть в Шантарске), «кардинальские гвардейцы» и вовсе независимы, косясь лишь на столицу…

Словом, определенная неприязнь и трения, чего греха таить, существуют. И посему в результате нехитрой дипломатии обиженного старшего лейтенанта (к которому моментально и намертво приклеилась кличка Косильщик) в городском УВД взяли и пригрели. И таково уж было Дашино невезение, что сие сомнительное приобретение досталось ее группе.

И ничего тут не попишешь – сама жаловалась на вопиющий некомплект, а дареным косильщикам в зубы не смотрят…

Собственно, работать Косильщик мог и умел. За три месяца претензий к нему у Даши не нашлось. Могло подвернуться нечто и похуже. И все равно… Парень не дурак, расторопный, исполнительный, а не лежит к нему душа, хоть ты тресни. То ли жажда выдвинуться у него зашкаливает за некий неуловимый предел, то ли постоянно сравниваешь его с Дудиевым, чье место Косильщик занял.

А Дудиев вернулся с Кавказа в цинковом пиджаке – ибо, родившись и выросши в Сибири, Костя Дудиев все же остался в душе совершеннейшим осетином. Кровный долг всякого порядочного осетина – как он объяснял Даше – прирезать за свою жизнь хотя парочку вайнахов, сиречь ингушей с чеченцами. Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Даша поначалу смеялась и не принимала всерьез, но с началом чеченской заварушки Дудиев бомбардировал начальство рапортами, пока его все же не откомандировали…

– Что там стряслось? – спросила она громко.

– Убийство на Садовой, – поторопился первым ответить трудяга Косильщик. – Женщина.

– Грабеж? Или маньяк?

– Вот то-то и оно, что очень похоже на маньяка, – буркнул Слава. – А вы в свое время язык за зубами не держали, мадам начальник…

– Та-ак, – сказала Даша. – А что это я ляпнула и где?

– Убийство на Кутеванова. На прошлой неделе. Это же ты во всеуслышанье заявила насчет шарфика?

– Я в этом и сейчас уверена, – сказала Даша. – Не ее это шарф, чем хочешь клянусь. Шарф ей навязал тот, кто мочканул. Ну я ж женщина, Слава, у меня чутье должно быть на такие вещи… Шарфик этот с ее одеждой ничуть не гармонирует. Нисколечки. И потому, что дешевка по сравнению с остальными шмотками, и вообще… Ни одна женщина к такому прикиду этот шарфик не надела бы, да еще столь небрежно.