Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [85]

Отеческую снисходительность к человеческим немощам отец Антоний умел, где следует, соразмерять благоразумной строгостью. Во-первых, относительно учения, и преданий, и заповедей Святой Православной Церкви, и вообще относи­тельно всего Божественного, он был неумолимо строг. Если кто отступал от строгости понятий церковных, то хотя судить о нем отец Антоний уклонялся, но сам никогда не соглашался с тем, что противоречило учению Церкви во всей его чистоте и стро­гости; никто не мог убедить его дать благословение на отступ­ление от канонических правил. Он повторял в подобных слу­чаях слово: «Нам дана власть разрушать грехи, а не разрушать на грехи». Несомненно веруя всему, чему учит Церковь, и не­уклонно соблюдая, что она заповедует, он и от всех духовных детей своих требовал такой же несомненной веры и такого же послушания. На прекословия других отвечал молчанием или уклонялся от прений, отвечая на все возражения одно: «...так учит Церковь, так принято Святой Церковью». Во-вторых, сам подавая высокий пример совершеннейшего послушания стар­шим, он и от тех, кто к нему относился, с большой строгостью требовал повиновения и почтения к родителям, и начальству­ющим, и духовным отцам, говоря, что к ним относится слово Господне: слушаяй вас, Мене слушает.

Наконец, от тех, кто находился под его полным руковод­ством, требовал и в отношении к себе точного послушания. Однажды сказав, не любил изменять и даже повторять своего слова; при этом иногда указывал на изречение святого Григо­рия Богослова: «Не безумными ли считаем тех, которые дваж­ды об один и тот же камень спотыкаются?» Если кто-нибудь из его духовных детей, получив заповедь, переспрашивал старца, то уже ответа не получал29. Для преданных его духов­ных детей не было строже наказания, как если старец скажет: «Как хотите». Если при этом лицо его, всегда приветливое, принимало строгий вид, то этого никто из них не мог вынес­ти без тяжкой скорби. Вообще, кто отступал от полученного решения, тому старец умел давать почувствовать его вину, и уже после слезного, искреннего раскаяния прощал и стано­вился по-прежнему милостив и любвеобилен. Впрочем, он так поступал только с преданными духовными детьми. В дру­гих же случаях, если он в ком замечал недоверие к его сло­вам, то, незаметно для них самих, умел уклоняться и предос­тавлял их собственной их воле, тяготу которой они сами должны были и понести: но и в таком случае старец не изме­нял ни своей любви к ним и благоволения, ни даже благой о них мысли, стараясь и внутренне извинить их. Одного старец не мог вынести равнодушно — ропотливости, особенно по пустым причинам, и говаривал, что, по слову святого Исаака Сирина, и сам Бог всякие немощи человеческие сносит, че­ловека же всегда ропщущего не терпит и не оставляет без на­казания (Сл. 85). В беседах с такими людьми у благодушного старца вырывались иногда и резкие выражения, а после он готов был у духовных своих детей просить «милостивого про­щения и разрешения». И вообще, если в чье-либо сердце вкрадывалось неудовольствие против отца Антония, то он не оправдывался, а часто просил прощения, говоря, что хотя со­весть его ни в чем не обличает, но несть человека, иже пожи­вет и не согрешит, что один Бог без греха и что святой апос­тол Павел о себе говорит: Ничесоже бо в себе свем, но ни о сем оправдаюся: востязуяй же мя Господь есть (1 Кор. 4, 4)..

Однажды пришел к нему некто в великом горе, что един­ственного его сына, на которого он полагал всю надежду свою, исключили из учебного заведения. «Да молитесь ли вы о сыне?» — неожиданно спросил его старец. — «Иногда мо­люсь, — отвечал тот, запинаясь, — а иногда не молюсь». — «Непременно молитесь о сыне, усердно молитесь о нем: ве­лика сила родительской молитвы о детях». По этому слову безутешный отец, который доселе не очень был усерден к молитве и к Церкви, от всей души стал прибегать ко Господу и молиться о сыне. И что же? Через некоторое время обстоя­тельства переменились, мальчик был принят в заведение и благополучно окончил в нем курс, к великому утешению отца, который во всю жизнь только это наставление и при­нял от отца Антония, но всегда с умилением о нем вспоми­нал и рассказывал, говоря, что одно это простое слово бого­мудрого старца доставило ему величайшую душевную пользу на всю его жизнь.

Посетили старца два помещика, из которых один уклонял­ся в вольнодумство и в течение разговора выразил сомнение в истинности повествования о том, что святой Иоанн, архи­епископ Новгородский, на бесе ездил во Иерусалим (см.: «Че­тьи-Минеи», 7 сентября). «Нельзя же верить таким вещам!» — «Да, в прежние времена святые разъезжали на бесе, а теперь бес так и разъезжает на иных российских дворянах», — отве­чал значительно старец и засмеялся с грустным чувством уко­ра. Слова эти произвели почему-то такое впечатление на со­беседника, что он вдруг присмирел, смутился и потом заплакал. Товарищ его тотчас удалился из комнаты, оставив их вдвоем. Предмет и ход разговора между старцем и этим господином неизвестен; но слезы на глазах того, кто пред сим говорил так вольно, показывали, что беседа между ними была и что сердце его отозвалось на беседу старца, и хотя вольно судивший господин и старался принять после обычный свой вид, но глаза его не осушались более часа.