Беседы со Сталиным - [51]

Костов, который в то время отвечал в Болгарии за экономические вопросы, тоже пожелал что-то сказать:

– Трудно быть маленькой и неразвитой страной… Я бы хотел поднять некоторые экономические вопросы.

Но Сталин оборвал его и адресовал к компетентным министрам, указав, что это была встреча для обсуждения разногласий между тремя правительствами и партиями во внешней политике.

Наконец слово взял Кардель. Он был красным и, что было у него признаком волнения, втягивал голову в плечи и делал паузы в предложениях там, где они не были нужны. Он указал, что договор между Югославией и Болгарией, подписанный в Бледе, был предварительно представлен Советскому правительству, но Советское правительство не сделало никаких замечаний, кроме относящихся к сроку действия договора, – вместо «бессрочного» оно предложило «на двадцать лет». Сталин молча и не без укора взглядывал на Молотова, который опустил голову и сжал губы, фактически подтверждая заявление Карделя.

– За исключением этого замечания, которое мы приняли, – продолжал Кардель, – разногласий не было…

Сталин перебил его не менее сердито, хотя и менее оскорбительно, чем Димитрова:

– Чепуха! Разногласия были, и притом серьезные! Что вы скажете об Албании? Вы совсем не консультировались с нами относительно ввода вашей армии в Албанию.

Кардель подчеркнул, что на это было согласие албанского правительства. Сталин закричал:

– Это может привести к серьезным международным последствиям. Албания – независимое государство! Как вы думаете? Юрисдикция или не юрисдикция, фактом остается то, что вы не проконсультировались с нами относительно отправки двух дивизий в Албанию.

Кардель объяснил, что все это пока не окончательно, и добавил, что не помнит ни одной внешнеполитической проблемы, по которой югославское правительство не консультировалось бы с советским.

– Это не так! – закричал Сталин. – Вы совсем не консультируетесь. Это у вас не ошибка, это ваша политика – да, ваша политика!

Кардель, которого так оборвали, замолчал и уже не отстаивал свою точку зрения.

Молотов взял лист бумаги и зачитал выдержку из югославско-болгарского договора о том, что Болгария и Югославия будут «работать в духе Организации Объединенных Наций и поддерживать все действия, направленные на сохранение мира и против всех очагов агрессии».

– Что это значит? – спросил Молотов.

Димитров объяснил, что эти слова означают солидарность с Организацией Объединенных Наций в борьбе против очагов агрессии.

Вмешался Сталин:

– Нет, это превентивная война – банальный трюк комсомола; дешевая фраза, которая только льет воду на вражескую мельницу.

Молотов вернулся к болгаро-румынскому таможенному союзу, подчеркнув, что это – начало слияния двух государств.

Сталин вмешался с замечанием о том, что таможенные союзы вообще нереалистичны. Поскольку дискуссия опять несколько стихла, Кардель заметил, что некоторые таможенные союзы показали себя на практике не такими уж и плохими.

– Например? – спросил Сталин.

– Ну, например, Бенилюкс, – осторожно сказал Кардель. – Здесь объединились Бельгия, Голландия и Люксембург.

Сталин:

– Нет, не Голландия. Только Бельгия и Люксембург. Это – ничто, незначительно.

Кардель:

– Нет, Голландия тоже входит. Сталин упрямо:

– Голландия, нет.

Сталин посмотрел на Молотова, на Зорина, на остальных. У меня было желание объяснить ему, что слог «ни» в названии Бенилюкс происходит от Нидерландов, то есть от первоначального обозначения Голландии, но, поскольку все молчали, я тоже промолчал, и поэтому так и осталось, что Голландия не входит в Бенилюкс.

Сталин вернулся к координации экономических планов между Румынией и Болгарией:

– Это бессмысленно, потому что вместо сотрудничества скоро возникнет ссора. Объединение Болгарии и Югославии – это другое дело – здесь много сходств, давних чаяний.

Кардель указал, что в Бледе было также решено постепенно работать в направлении создания федерации между Болгарией и Югославией, но Сталин вмешался и уточнил:

– Нет, немедленно – к завтрашнему дню! Сначала следует объединиться Болгарии и Югославии, а позднее к ним присоединится Албания.

Сталин затем обратился к восстанию в Греции:

– Восстание в Греции должно быть свернуто. Вы верите, – обратился он к Карделю, – в успех восстания в Греции?

Кардель ответил:

– Если не усилится иностранная интервенция и не будет допущено серьезных политических и военных ошибок.

Сталин продолжал, не обращая внимания на мнение Карделя:

– Если, если! Нет, у них совсем нет перспектив на успех. Вы что думаете, что Великобритания и Соединенные Штаты – Соединенные Штаты, самое могущественное государство в мире, – позволят вам разорвать их линию связи в Средиземном море! Чепуха. А у нас нет военно-морского флота. Восстание в Греции должно быть остановлено, и как можно скорее.

Кто-то напомнил о недавних успехах китайских коммунистов. Но Сталин оставался непреклонен:

– Да, китайские товарищи добились успехов, но в Греции совершенно другая ситуация. Там напрямую вовлечены Соединенные Штаты – самое сильное государство в мире. Китай – это другой случай, отношения на Дальнем Востоке другие. Правильно, мы тоже можем делать ошибки! Когда закончилась война с Японией, мы предложили китайским товарищам достигнуть согласия в отношении того, как можно добиться временного соглашения с Чан Кайши. На словах они с нами согласились, а на деле, когда вернулись домой, поступили по-своему: они собрали силы и нанесли удар. Было продемонстрировано, что правы оказались они, а не мы. Но Греция – это другой случай, мы не должны колебаться, давайте положим конец греческому восстанию.